Кузнец душ - Рин Чупеко

Халад уже кивал головой.

– Вполне возможно. Даже более чем. Если он любил Микаэлу, его сердце должно было остаться с ней. Но если кто-то наложил на него заклятье и подчинил себе…

– То это объясняет, почему я не смогла сохранить его сердце, – закончила за него Микаэла с расширенными от удивления глазами. – Но как кто-то может управлять им после его смерти?

– Король Ванор, – заговорил Халад, – вы знаете, где сердце Микаэлы?

Молчание.

– Это один из тех вопросов, на которые он не отвечает, – напомнила ему Зоя.

– Король Ванор, есть ли причина тому, почему вы не можете рассказать нам о сердце Микаэлы?

– Да.

То, что он вообще ответил, поразило нас всех. Кузнец продолжал упорно расспрашивать:

– В целях ее защиты?

Молчание.

– Вы не можете отвечать на определенные вопросы, потому что перед смертью кто-то вас заколдовал?

Нет ответа.

– Позвольте перефразировать. Есть ли определенные вопросы, на которые вы не можете ответить, но хотели бы, представься такая возможность?

– Да.

– Вы знаете, кто убил вас?

– Да.

– Вы можете сказать нам кто?

Молчание.

– Я все равно не понимаю, – вступила Полер. – Почему на одни вопросы он отвечает, а на другие – нет?

– Потому что кто бы ни заколдовал его, он не мог предусмотреть все вопросы, которые ему могут задать, или все возможные уловки, которые могут использовать. Он вообще не думал, что мы сможем догадаться о заклинании, понимаете? Никто из нас сначала не допускал такой возможности. До тех пор, пока мы прямо не спрашиваем его о местонахождении сердца Микаэлы или том, кто убил его, он нам отвечает.

– Еще раз повторю вопрос Микки. Как может кто-то управлять им после его смерти? – спросила Альти. – Я входила в число тех аш, кто осматривал короля, когда он умер. И мы не обнаружили на нем следов заклинания.

– Контроль мог осуществляться при помощи неизвестной нам руны, заклинания, которого мы не изучали, – здесь может быть что угодно. Помните отсутствующие страницы в книге Безликих?

– Ванор, – мягко произнесла Микаэла. – Был ли кто-то из Даанориса в обиде на тебя?

– Нет.

– Из Тресеи?

– Нет.

– Из Одалии?

Снова молчание.

– Если это не ответ, то я тогда не знаю, – с самодовольным видом протянула Зоя. – Он не станет отвечать на определенные вопросы, но если ограничить его ответы до слов «да» или «нет» и по ходу дела исключить возможные варианты, то можно таким образом найти нужную нам лазейку.

– Ненавижу сложности, – проворчал Кален.

– Король Ванор, в вашей смерти виновен герцог из Хольсрата?

Опять тишина.

– Ладно, неверный вопрос. Ванор, герцог из Хольсрата завидовал вашим отношениям с Микаэлой?

– Нет.

– А король Телемайн?

– Зоя! – одернул ее Кален.

– Я исключаю варианты, забыл? В конечном счете мы придем к… – Зоя умолкла. – Он не сказал «нет». Король Ванор, королю Телемайну не нравились ваши отношения с Микаэлой?

Мертвый король ничего не ответил, и у меня по спине пробежал холодок. Это же не могло значить…

Зоя сглотнула и произнесла:

– Король Телемайн желал стать королем, убив вас?

Молчание.

– Король Телемайн хотел, чтобы он был первенцем вместо вас?

Впервые за все это время Ванор оторвал взгляд от Микаэлы и перевел на Зою.

– Да.

– Король Телемайн был готов на все, чтобы стать королем Одалии?

Молчание.

Халад охнул. Микаэла накрыла ладонью рот.

– Не могу в это поверить, – прохрипел Кален.

Я заговорила с дрожью в голосе:

– Сердце Микаэлы хранится у старейшин?

– Нет.

– Безликая Аена действует совместно со старейшинами?

– Нет.

– Аена в сговоре с королем? – спросила я.

Взгляд короля Ванора метнулся к теням. Для меня этот знак стал единственным предупреждением, но его оказалось недостаточно. Мое тело пронзил мощный разряд электричества. Не успела боль утихнуть, как я уже лежала на спине. По доносящимся вокруг стонам и испуганным вскрикам я поняла, что это коснулось не меня одну.

– Это было гениально. Должен поздравить вас с такой изобретательностью.

Не в состоянии пошевелиться, я открыла глаза – и встретилась взглядом с улыбающимся лицом короля Телемайна.

– Как ты мог, Телемайн? – где-то рядом прошипела Полер.

Король пожал плечами.

– Ванор был дураком. Выбросить свое сердце ради Темной аши – так могло поступить только одалийское посмешище, но он был слишком ослеплен любовью, чтобы это понимать. Твой ази, леди Тия, может бушевать за стенами города сколько угодно, но здесь, где всем управляю я, это не имеет никакого значения.

– Это невозможно, – процедила сквозь стиснутые зубы Альти. – У тебя нет способностей к рунической магии.

– У него нет, – согласился голос позади короля.

Я рванула вперед, отчаянно цепляясь за стены в попытке встать, призывая все силы на то, чтобы броситься на прибывшую гостью и атаковать ее разум, но все напрасно. Боль в голове усилилась, и я повалилась назад. На свет вышла фигура.

– Но есть у меня, – сказала Аена.

Я вспомнил ханьцзяня и его мучительные превращения, высунутый язык и почерневшее лицо, прежде чем его убила Костяная ведьма, прежде чем он стал одним из этих омерзительных созданий. Я вспомнил бедных даанорийских солдат. Сейчас в старейшинах я видел те же самые пугающие изменения. Их черты искажались и перекашивались до тех пор, пока от лиц не осталось ничего знакомого. Из тела показались новые конечности и отростки, и вскоре они представляли собой лишь жалкое подобие людей.

Двенадцать старейшин подверглись совершенно разным трансформациям, хотя абсолютно все походили на порождения кошмаров: похожее на зубра существо в панцире броненосца; змея, вытянувшаяся вверх на несколько метров, с длинным раздвоенным языком, шестью копытами и рогом на конце хвоста; чудовище с пастью крокодила и крыльями дракона; десятифутовый богомол с восьмью лапами, заканчивающимися кривыми когтями.

Только оставшиеся на месте госпожи Гестии лоскуты от хуа напоминали о том, что когда-то она была женщиной. Сейчас перед нами предстал ужас: страшное чудище с клювом в облике петуха, но с львиными лапами и хвостом из змеиных голов, наделенных разумом. По обеим сторонам ее туловища развевались на несколько футов крылья, а голову в ужасающем подобии короны венчали три острых рога. Как и у всех остальных, ее серебряное стеклянное сердце, расплавившись, прикипело к груди и теперь бледно мерцало.