Мама!!! - Анастасия Миронова

вставляются кассеты, в другой – пластинки. Большие колонки. Всё это стоит в нише мебельной стенки. Звук, получается, идет снизу. Но ничего.

Саша встала перед зеркалом. Музыки нет. Кнопка «Вкл» часто заедает. Она дотянулась до проигрывателя, включила, прыгнула к зеркалу.

Дево-дево-дево-девочка моя,

Если б только знала, как люблю тебя…

Тьфу, не та песня! Саша хотела остановить, но сначала посмотрела на себя в зеркало: очень хорошо.

…то, наверно, сразу прибежала бы ко мне…

Ну да. Такой смешной этот певец, куда бы к нему прибежали. Саша выключила. Она нажала кнопку с двумя стрелочками, смотрящими влево. Надо быстро посчитать где-то до двенадцати, остановить – будет начало нужной песни. Посчитала. Выключила. Надавила опять «Вкл» и отпрыгнула к зеркалу. Тишина. Потом магнитофон заскрежетал. Зажевал пленку! Саша собралась уже выключить, но тут кассета закрутилась:

…бередит сердца:

Безымянный палец без кольца,

Только я твоей любви ни капли не хочу-у-у-у-у.

Нет, ей не надо про лейтенанта – надо про капитана. Как раз следующая песня. Но пленку, как назло, еще раз заело. Саша остановила кассету, подцепила ее пилочкой для ногтей, аккуратно вытянула застрявшую пленку, вставила карандаш в правое отверстие и прокрутила где-то на три круга. Наверное, сейчас начнется. Нет, ну что такое? Теперь Кай Метов! Перепутала, в первый раз надо было мотать вперед, а не назад. Но Кая Метова она послушает. Только одну песенку, и всё, потом репетировать.

Саша встала перед зеркалом. Заиграли гитары, простонали девушки, Кай Метов начал:

Position number one – отдыхаю сам,

Position number two – тебя хочу.

Я знаю точно, знаю наверняка:

Сегодня вторник, и ты дома одна.

И я тебе звоню, position number two…

Саша откинула назад волосы. Выставила бедро, подняла немного руки и начала отбивать такт. Английские слова она старалась произносить четко и громко. Получалось ну прямо как по-настоящему. NumbeRRRR one… Она напрягла губы в обольстительной улыбке. О чем пел Кай Метов, не очень понимала. И не верила, что кто-то понимает. Что такое позиция номер один и номер два? Но голос у Кая Метова теплый, мягкий, от него сразу хочется думать о чем-то новом, о взрослом. Думать о Ване Дылде, который завтра будет играть с Анькой в «Любовь с первого взгляда». Хорошо бы он ее не выбрал. Когда Саша слушает Кая Метова, то вспоминает сына маминой подружки, Рому, он гораздо старше и, конечно, не обращает на нее внимание. А Саше хочется иногда надеть плиссированную юбку, завязать блузку над животом, убрать волосы широкой лентой, тряхнуть ими назад и крикнуть всем: «Смотрите же, какая я красивая!» И танцевать. Вот так, вот так, бедрами и немного подпрыгивая. Она хорошо танцует, очень хорошо. Как взрослая. Ее за это даже ругали. Бабушка говорит, что детям не сто́ит такие танцы танцевать. Но по-другому Саша не умеет.

Да, это верно, но подумай сама:

Сегодня вторник, значит, он – это я…

Тут что-то шоркнуло о дверь. Красная, вспотевшая, с прилипшими к лицу волосами, Саша запрыгнула зачем-то на кресло. Будто там безопаснее. Кая Метова, как назло, тоже заело. Он спел про вторник, потом издал вялый рык и замолчал – в колонках слышен был едва уловимый гул. За дверью немного постояла тишина и снова кто-то шоркнулся. Теперь понятно, что именно кто-то. Саша кинулась на балкон. Надо на помощь звать. Тетю Олю, дядю Толю. Дома уже, наверное. Она с трудом открыла верхний шпингалет и долго возилась с нижним. А ведь на балконе две двери! И они плотно заклеены бумагой, забиты ватой. Этой зимой на балкон никто не ходил. Саша торопилась и никак не могла отодвинуть шпингалет.

– Это я, – сказал вдруг из коридора детский голос.

Да Мякишев же! Что там у него случилось?

Она бросилась открывать ему.

– Там эт-т-то…. Там собака не дает мне выйти. Я не знаю, как… эт-т-то… как спуститься.

Саша ничего не поняла.

– Ну там, на пятом вроде этаже, когда проходишь, появляется огромная собака. Она из потустороннего мира, я тебе говорю. Я уже и по другой лестнице ходил – она выходит ко мне всё равно. Она съест меня. Можно, я с тобой посижу?

Максимка был очень напуган и плакал. По-настоящему плакал.

– Да это Лорд, – догадалась Саша. – Лорд это, у Рудниковой купили. Он хороший, он тебя провожать выходит. У него в это время все дома, он детей до улицы водит, особенно когда света нет. Ты ему скажи: «Лорд, я боюсь» – и он пойдет.

Мякишев вытер рукавом слезы.

– Да он же огромный.

– Так дог! Королевский. Он очень добрый и очень умный. Только голодный. Подожди.

Саша не пригласила Максимку к себе, а слегка прикрыла дверь, взяла из-под духовки банку и положила в нее немножко мяса по-французски. Банку протянула Мякишеву через порог.

– Ты его угости. Только на пол вывали, а то не достанет до дна. Угости, он тебя проводит. С ним не страшно, его тут все алкаши боятся. Все-все…

Вдруг Саша осеклась. Ей стало немного стыдно, что она упомянула алкашей. У Мякишева же мама пьяница. Но Максимка ничего не понял. Он взял банку, потом немного вытянул шею, чтобы рассмотреть их комнату. И улыбнулся:

– А ты че тут делаешь?

– Я? – испугалась Саша. – Репетирую.

– Стометровку?

Мякишев засмеялся. Да, вид у Саши был не очень, наверное. Смешная, в блузке, вся потная и красная, будто бегала.

Тут включился Кай Метов.

…расскажи мне, как ты жила,

что ты творила без меня?

Милая моя, где ты?

Милая моя, где ты?

Милая моя, где ты?

Милая моя, где ты?

И так пошел одно да потому – «Милая моя, где ты?»

– Завтра в садик! – напомнил Мякишев и побежал к главной лестнице. В самом центре коридора совсем тускло горела лампочка, Максимка прошел этот столб света и сразу остановился. Саша осталась в темноте, но его могла на свету разглядеть. И увидела, как Мякишев полез рукой есть из банки Лордову картошку! Саша замерла. Надо было его позвать, покормить. Надо, но как? Она и слов таких никогда не найдет, даже если перестанет бояться. Стоит сейчас и смотрит на Максимку. Дверь не может закрыть. Даже шелохнуться боится – вдруг