Речные заводи. Том 1 - Ши Найань

в кучу под напором сильного ветра, наталкивались друг на друга, и не было никакой возможности восстановить порядок. А огонь все приближался. Уже можно было разглядеть связанные парами лодки с охапками горящего камыша и хвороста. Огонь с шумом и треском пожирал тростник, а попутный ветер гнал пылающие лодки в ту сторону, где, охваченные страхом, метались солдаты Хэ Тао. Залив был маленький, и лодки, среди которых было не менее десяти больших, не могли отплыть в сторону и загорелись. За пылающими лодками по горло в воде шли люди и направляли их движение.

Командиры и солдаты, сидевшие в больших лодках, спасаясь, стали прыгать в воду, но они забыли, что их окружают заросли камыша и тростника. В довершение всех бед камыш запылал, и тут они поняли, что никакой надежды на спасение нет. Ветер все усиливался, огонь распространялся дальше и дальше, а солдаты, увязая в иле, в страхе жались к берегу.

Среди моря огня они вдруг увидели небольшой челнок, на корме которого стоял гребец, а на носу сидел монах-даос. В руке он держал сверкающий меч и кричал:

– Ни один из них не должен уйти живым!

Не успел монах произнести эти слова, как на восточном берегу появились два человека, которые вели за собой пятерых рыбаков. Они размахивали сверкающими мечами и пиками. Воины от страха сбились в кучу и топтались в грязи.

На западном берегу, в камышах, появились еще два человека, которые тоже вели за собой отряд рыбаков. В руках у них были остроги, на которых отражались отблески огня. Все четверо молодцов вместе со своими людьми разом ринулись на отряд Хэ Тао и перебили по одному всех солдат.

Те, что появились на восточном берегу, – были Чао Гай и Юань Сяо-у, на западном же – Юань Сяо-эр и Юань Сяо-ци. Сидевший в лодке был не кто иной, как Гун-Сунь Шэн – Заклинатель Ветров. Итак, эти пять удальцов с группой рыбаков человек в десять уничтожили в камышах заводи целый отряд.

В живых остался лишь Хэ Тао. Он лежал на дне лодки, связанный по рукам и ногам, похожий на голубец в листьях лотоса с начинкой из гречневой каши. Юань Сяо-эр вытащил его на берег и стал ругать:

– Ах ты, жалкая тварь из Цзичжоу! Ты притеснял народ и издевался над ним. Тебя бы следовало разрезать на десять тысяч кусков, но мы хотим, чтобы ты вернулся в Цзичжоу и доложил тамошним ворам-правителям, что нас, братьев Юань из деревни Шицзецунь, и Чао Гая – Князя Неба из деревни Дун-цицунь, нельзя задевать безнаказанно. Ведь мы не ходим к вам в город за хлебом, так пусть и они не суются сюда за своей смертью. Если же они еще раз осмелятся показаться нам на глаза, то плохо придется не только таким мелким чиновникам, как ты или гонец императорского советника, но даже самому советнику. Появись он здесь, я продырявлю его собственными руками в тридцати местах. Сейчас мы отпустим тебя, но смотри, больше сюда не показывайся и передай твоему проклятому начальнику, чтобы он не искал своей смерти. Так как дорог здесь никаких нет, то брат проводит тебя.

Тут Юань Сяо-ци подплыл на небольшой быстроходной лодке и посадил в нее Хэ Тао. Доставив его к месту, где неподалеку начинался тракт, он сказал Хэ Тао:

– Иди прямо и выйдешь на дорогу. Только что ж это получается?! Всех, кто пришел с тобой, мы перебили, а тебя отпускаем целым и невредимым! Ведь теперь вся ваша проклятая шайка в Цзичжоу засмеет нас. Разреши-ка мне обкарнать твои уши, тогда хоть будет видно, что ты побывал здесь!

С этими словами Юань Сяо-ци выхватил острый кинжал, висевший у него на боку, и отсек Хэ Тао оба уха. Кровь потекла ручьями. Вложив кинжал в ножны, Юань Сяо-ци развязал Хэ Тао и высадил его на берег. Довольный тем, что легко отделался, Хэ Тао быстро отыскал дорогу и двинулся обратно в Цзичжоу.

Возвратимся же к Чао Гаю, Гун-Сунь Шэну, братьям Юань и их отряду рыбаков. На пяти или семи лодках они покинули деревню Шицзецунь и направились прямо к Лицзядаокоу. Прибыв туда, они разыскали своих товарищей и присоединились к ним. У Юн тотчас же стал спрашивать, как они отразили наступление войск, и все остались очень довольны подробным рассказом Чао Гая. Собрав свои лодки, они все вместе направились в кабачок Чжу Гуя.

У Юн выступил вперед и рассказал Чжу Гую, кто они такие и зачем сюда пришли. Выслушав его, Чжу Гуй обрадовался и, познакомившись с каждым из прибывших, пригласил их войти и сесть за стол. Он тотчас же приказал слугам принести вина и стал потчевать гостей.

Затем он вынул лук, обтянутый кожей, и, натянув тетиву, пустил поющую стрелу в заросший камышом залив против дома. Едва стрела долетела до места, как из залива показалась лодка с разбойниками, которая на веслах шла к берегу. Чжу Гуй быстро написал донесение, в котором, подробно перечислив имена всех своих гостей, сообщил, что они хотят присоединиться к разбойникам. Письмо он передал человеку, прибывшему на лодке, и приказал побыстрее доставить его в стан, затем велел зарезать барана и устроил в честь гостей пир.

Эту ночь друзья провели в доме Чжу Гуя. На следующее утро хозяин рано поднялся и вызвал большую лодку, в которую пригласил всех новоприбывших. Захватив с собой лодки Чао Гая и его товарищей, Чжу Гуй приказал грести к разбойничьему стану.

Плыли они довольно долго, когда наконец, приблизившись к проливу, услышали с берега барабанный бой и звуки гонга, Чао Гай увидел несколько разбойников, ехавших им навстречу в четырех дозорных лодках. Узнав Чжу Гуя, они приветствовали его спутников и, повернув обратно, вернулись на свои посты.

Прибыв в бухту Цзиньшатань – отмель Золотого Песка, – вся компания высадилась на берег. Лодки с семьями, а также рыбаков они оставили здесь, а сами отправились в горы. На полпути они увидели, что навстречу им с горы спускаются несколько десятков разбойников, которые вышли, чтобы проводить их в крепость. Когда они были уже у ворот, из крепости, во главе других вождей, вышел Ван Лунь и приветствовал прибывших. Чао Гай и его спутники поспешили ответить на приветствие. Тогда Ван Лунь обратился к прибывшим с такими словами:

– Я, ничтожный человек, давно уже слышал о славном имени Князя Неба Чао Гая; оно гремит на всю Поднебесную. Сегодня мы счастливы приветствовать вас в нашем скромном стане.

– Я, человек не ученый, –