Речные заводи. Том 1 - Ши Найань

отвечал Чао Гай, – можно сказать даже грубый и невежественный, осмелился прибыть к вам искать убежища. Я горячо желаю вступить в стан, который вы возглавляете и готов служить самым последним солдатом. Надеюсь, вы не откажете в моей просьбе и не отвергнете меня.

– Не говорите так, – отвечал Ван Лунь. – Войдите со мной в наш скромный стан, а потом мы все обсудим.

Вся компания прибывших направилась вслед за предводителем в лагерь, и, когда они вошли в зал совещаний, Ван Лунь пригласил их занять почетные места. После долгих церемоний Чао Гай и все прибывшие с ним встали в шеренгу по правую сторону, а Ван Лунь с остальными предводителями по левую. После этого они церемонно отвесили друг другу поклоны, а уже затем, как полагается, расселись; одни заняли места хозяев, другие – гостей. Тогда Ван Лунь начал по очереди вызывать младших начальников стана, и каждый из них, выходя, приветствовал прибывших. Во время торжественной церемонии в горном стане играла музыка. После этого Ван Лунь послал нескольких своих помощников на берег отвести людей, прибывших с Чао Гаем, в гостиницу, находившуюся за воротами стана.

Однако сейчас мы будем рассказывать лишь о том, что происходило в самом стане. Были зарезаны две коровы, десять баранов, пять свиней и устроен пышный пир. Во время пира Чао Гай поведал обо всем, что с ним случилось, Ван Луню и другим вожакам.

Выслушав Чао Гая, Ван Лунь почувствовал сильное беспокойство, его стали одолевать сомнения, и наконец после долгого раздумья он произнес несколько невразумительных фраз. Пировали до глубокой ночи, а затем Ван Лунь с остальными вожаками проводили Чао Гая и его друзей в гостиницу, где им был приготовлен ночлег.

Чао Гай был очень доволен оказанным приемом и, обращаясь к своим друзьям, сказал:

– Где могли бы мы найти убежище после того, как совершили такое тяжкое преступление? Если бы предводитель Ван Лунь не принял нас столь радушно, нам некуда было бы податься. Чем можем мы отплатить за подобную милость?

В ответ на это У Юн лишь иронически усмехнулся.

– Почему вы улыбаетесь, господин учитель? – спросил его Чао Гай. – Если я говорю что-нибудь не так, то скажите об этом прямо.

– Дорогой брат, – ответил У Юн, – вы честный и прямой человек. Неужели вы думаете, что Ван Лунь и в самом деле хочет оставить нас у себя? Для того чтобы разгадать его намерения, незачем заглядывать к нему в душу, достаточно было посмотреть на выражение его лица и на то, как он себя вел.

– Какое же у него было выражение? – удивился Чао Гай.

– Вы не заметили, брат, – сказал У Юн, – как вначале, когда мы выпивали с ним, он был настроен к вам вполне дружески. Но когда он узнал о том, как мы истребили целый отряд, всех начальников и чиновников, опытных в борьбе с разбойниками, как отпустили Хэ Тао, а также о том, какие герои братья Юань, он сразу изменился в лице и, хотя не обмолвился ни словом, настроение его стало совсем иным. Если бы Ван Лунь хотел оставить нас у себя, то еще утром решил бы вопрос о том, какие места будем мы занимать в этом стане. Что же касается Ду Цяня и Сун Ваня, то люди они простые и невежественные, где уж им разбираться в обращении с гостями? Выделяется среди них, конечно, один Линь Чун, бывший наставник столичных войск. Этот человек умеет себя вести, он хорошо знает правила поведения. Однако сейчас ему приходится мириться с тем, что он занимает четвертое место в их компании. Я сразу же заметил, как он взглянул на Ван Луня, когда тот сделал вид, что соглашается на нашу просьбу. Он все время косился на Ван Луня, чувствовалось, что на душе у него неспокойно. Мне кажется, что Линь Чун хотел бы помочь нам, но не знаю, удастся ли это ему. Я тут же закинул словцо, чтобы посеять между ними раздор.

– Целиком доверяюсь вашей мудрости, – растерянно ответил Чао Гай.

Ночь они провели спокойно, а наутро к ним явился человек и доложил, что их хочет повидать наставник Линь Чун.

– Этот человек, – сказал У Юн, – пришел выведать наши намерения. Значит, мой план удался.

Они вышли навстречу Линь Чуну и пригласили его в приемную комнату. От имени всех У Юн обратился к Линь Чуну и сказал:

– Мы очень благодарны за милостивый прием, оказанный нам вчера, хотя и знаем, что ничем не заслужили подобной чести.

– Ну, я совсем не проявил к вам должного уважения, – возразил Линь Чун. – Хоть мне и хотелось принять вас, как подобает, но, к сожалению, при теперешнем своем положении я не мог этого сделать. Так что вы уж, пожалуйста, простите меня.

– Мы хоть люди простые, – отвечал У Юн, – но не совсем невежественные. Мы не могли не заметить вашего хорошего отношения к нам, хотя ничем его не заслужили, и глубоко признательны за вашу милость.

Несмотря на все просьбы Чао Гая, Линь Чун ни за что не соглашался занять почетное место и в свою очередь настаивал, чтобы это место занял Чао Гай. Тот в конце концов вынужден был уступить. После Чао Гая сел Линь Чун, а потом по очереди расселись У Юн и все остальные.

– Я много слышал о вас, – начал беседу Чао Гай, – но никак не ожидал, что нам придется встретиться здесь.

– Прежде, когда я жил еще в Восточной столице, – отвечал Линь Чун, – в отношениях с друзьями я всегда соблюдал все установленные правила приличия. И вот сейчас мне выпало счастье встретиться с вами, а я не могу даже почтить вас достойным вниманием. Поэтому я и пришел к вам принести свои извинения.

– Мы глубоко признательны вам за доброе отношение, – сказал тронутый Чао Гай.

– Мне давно известно, – вступил в беседу У Юн, – что раньше вы жили в Восточной столице, были там большим начальником и славились геройством и храбростью. Я не знаю, что произошло между вами и Гао Цю и что он сделал, чтобы погубить вас, но я слышал, будто вы сожгли казенные склады с фуражом. Говорили, что эта история тоже была подстроена Гао Цю. После я о вас уж ничего не слышал и не знаю, кто направил вас в этот стан.

– При одном лишь воспоминании о том, сколько зла причинил мне Гао Цю, у меня волосы на голове встают дыбом, – ответил Линь Чун. – Но еще тяжелее мне от мысли, что я не могу отомстить