Голод Рехи - Мария Токарева

чине. Из его рассказов мало что воспринималось, да и возможность утонуть казалась нереальной, а он все твердил, что так можно отвоевать у голодной смерти и в пустыне. Он и правда много чего знал. Хоть бы не зря!

В груди все сильнее пекло. И все тело пронзала дрожь обиды: похоже, им обоим суждено было сгинуть, едва выбравшись из самых опасных мест.

Рехи выбился из сил, но до последнего верил в способности полукровок, в их умение исцеляться. И вот когда уже всякая надежда растаяла, Ларт судорожно вздохнул и выплюнул кровь пополам с желчью. Некоторое время он безумно озирался и кашлял до рвоты, перевернувшись на живот. А когда немного пришел в себя, то спросил:

– Рехи… мы… мы умерли?

– Нет! Мы живы… – выдохнул Рехи, готовый от радости и обнять, и ударить. Но лучше все-таки обнять. Жив!

«Я умею возвращать мертвых! Я умею оживлять!» – ликовал он, хотя вряд ли здесь содержалась какая-то магия. К тому же Сумеречный Эльф говорил, что никому это не под силу. Ларт выкарабкался сам, Рехи же лишь протянул ему руку помощи. Возможно, помогли неведомые знания из прошлого, научили, как правильно колотить умершего по груди, чтобы снова запустить остановившееся сердце.

Теперь Ларт попытался приподняться и со слабой надеждой попросил:

– Я вывел тебя. Отпусти меня, как договаривались. Вон там перевал, видишь его?

В стенах неприступных скал и правда просматривалась едва уловимая тропка. Меж камней мелодично свистел ветер, но иногда терялся в них и плутал, срываясь в печальное завывание. Оно слегка напоминало женский плач, как будто убивалась жена по мужу или мать по сыну. Зато оттуда веяло приятной прохладой и свежестью.

– Нет, не отпущу. Куда? Обратно в этот ужас? – нахмурился Рехи.

– За что, эльф проклятый…

– Я вернул тебя к жизни! Я…

Рехи осекся, проглотив неожиданную обиду, которая оказалось ударом под дых. Он даже закашлялся по-настоящему. Ликование прошло, желание кого-то спасать – тоже. Ларт даже не понял, что его вернули с того света. Всеми правдами и неправдами, но вернули. И не благодарил, навязчиво думая лишь о свободе.

Но он вновь потерял сознание, а Рехи опасно приблизился к тому, чтобы провалиться вместе с ним в забытье. В одном из ближайших монолитов он приметил подобие пещеры. Каменная ниша оказалась неглубокой, в нее свободно забирался ветер, но все же она давала иллюзию укрытия.

– Ничего, ничего… Отдохнем и пойдем дальше, – успокаивал себя Рехи, кое-как подтаскивая за плечи измученного Ларта к скале. Он стащил с себя рваную тунику и положил на нее… пленника. Пока у опального короля оставались связанными руки, он не мог зваться иначе. Конечно, он очень ослабел, но полубезумные идеи все еще тревожили его раздробленное сознание, да и немудрено после всего, чем они надышались. Вдруг кинулся бы прямо в пасть Разлома! Нет. Рехи решил, что безопаснее для него оставаться узником.

Рехи осторожно развязал кожаный ремень, стягивавший запястья пленника, и обмотал один конец вокруг своей руки. Потом прижался спиной к спине Ларта, чтобы согревать своим слабым эльфийским теплом, а меч обнял, чтобы немедленно выхватить оружие в случае опасности. Но все эти меры предосторожности служили скорее убогим ритуалом, данью своей былой злобе. Она тоже сползла старой шкурой там, среди огня.

Сердце же разрывалось от тревоги за Ларта. Впрочем, его хриплое дыхание вскоре слегка выровнялось. И на какое-то время Рехи удалось заснуть, не терзаясь от беспокойства, не созерцая призраков вокруг себя. Кажется, он никогда не спал настолько крепко. Но теперь четко знал, что Ларт никуда не сбежит, потому что от прошлого их отделил огненный разлом. Или еще не совсем? Что-то еще осталось нерешенным.

***

Пробудился он от негромких стенаний, которые напоминали слабый вой ветра в ущелье. Рехи окончательно прорвал оковы сна и понял, что это совсем рядом с ним кто-то тихо завывает раненым ящером. Кто-то… Да кому же здесь еще быть!

– Л-ларт… Ларт? – недоуменно вскинулся Рехи, надевая смятую тунику. Вроде их не атаковали враги, не мучили больше ядовитые испарения, даже кашель прошел. Остался только глухой щемящий голод, но он воспринимался чем-то почти посторонним. Куда больше испугал вид забившегося в угол пещеры Ларта. Он сжался в комок, натянув короткий поводок.

Рехи никогда еще не видел настолько затравленного взгляда, пустого и беспомощного. Очень быстро пришло понимание – Ларт сорвался, не выдержал. Вот он прошел по грани смерти, а все равно его не отпустили, все равно держали в плену, как тогда, у людоедов. Наверное, из-за этого он вздрагивал и всхлипывал. И это наводило ужас едва ли не больший, чем гейзеры и вулканы. Ведь пленил его Рехи: он спас, он же пленил, спас вновь и вновь не отпустил. Точно по кругу безумия.

– Ла-а-арт… Ларт… Ларт, зачем? Почему? Что ты?..

Ответа не было. Лишь короткие горькие стоны оглашали пещеру. Ларт выл, как Ветер перед казнью. Он слишком долго падал с высокой-высокой горы непомерного самомнения и властолюбия, но вот достиг самого дна, больно ударившись, рассыпавшись на несчетное множество осколков. И чудесное возвращение к жизни не собрало их. Даже наоборот – как будто сделало только хуже.

– Я такой же… Такой же, как ты… Просто ветер на пыльной дороге, просто ветер, – пробормотал Ларт. Он дрожал все сильнее и сильнее. Рехи почувствовал это, еще когда они спали спина к спине, лежа на голой земле. Он пытался согреть, вернуть к жизни. И словно еще больше ранил, потому что теперь Ларт сотрясался от беззвучных рыданий:

– Я ничто! Просто пыль…

До этого момента ему, наверное, казалось, что он по-прежнему опасный, хитрый правитель, а состояние пленника – это так, временно. Недоразумение, неприятность. Достаточно переждать, перетерпеть, а потом снова все вернется, он придумает что-нибудь невероятное: соберет новую деревню, новых ящеров. Но с каждым днем пути все больше подкрадывалось осознание нереальности этих идей. Теперь же на него свалилось окончательное понимание, что «король» – это приятное слово из далекого прошлого, а сам он просто затерянный странник пустыни. До сих пор он, временно свергнутый правитель, шел временным пленником, но вот понял – он бездомный путник. Так Рехи пытался объяснить себе состояние Ларта.

– Ларт? Что… Что с тобой?

«Это я сломал его», – подумал Рехи, почувствовав себя последним подлецом. Ему претила идея подавления чьей-то воли, даже если Ларт долго издевался над ним в деревне, пытаясь превратить в ручного зверька. Но Рехи-то не превратился, а вот Ларт, кажется, потерял себя. Он плакал и дрожал, раздирая предплечья обломанными ногтями и