Клей - Анна Веди

– А что будем делать с другими двумя живыми? Что скажешь о них? Освободим? – спрашивает Ангелина.

– Они озверели настолько, что потеряли человеческий облик. Что уж тут говорить о внутреннем содержании, – отвечает Оливер. – Даже если мы сейчас освободим их, они, во-первых, начнут есть людей на улицах. Во-вторых, прилепятся к первым встречным. И в любом случае умрут. Так что, бессмысленно.

– Ладно, я пока займусь электричеством, – говорит Гамерман, усаживаясь на стул. – Я настроил лазер на общий доступ, так что держите его, и если что, знаете, что делать.

Оливер берёт инструмент и пробует на столе, который в момент разлетается на кусочки от пучка лучей. Он направляет на пол перед возящимися обезумевшими и проделывает борозду. Роботоны, попавшие под лучи, со свистом летят в разные стороны, щепки от пола, как вулкан, взмывают вверх. Макс настороженно смотрит, он боится.

Загорается свет и на мгновение ослепляет собравшихся. При ярком свете картина предстаёт в ужасающем виде. Кругом кровь, куски мяса, комната похожа на место побоища. Рядом с телом Марии растекается лужица светло-коричневого цвета, смешанного с кровью. Вонь уже не чувствуется благодаря усиленной системе кондиционирования при открытии дверей. А рыжий, Мигель и Макс, – все грязные, измазанные в крови и фекалиях, и ещё в чём-то, медленно пожирают друг друга.

– Всё же, что будем делать? Может, поджечь дом? – спрашивает Ангелина. – Конечно, это негуманно, они всё-таки ещё живые, но они уже не люди.

– Я предлагаю просто уйти и закрыть дверь. Пусть загрызут друг друга до смерти, – предлагает Оливер.

– Да ладно, ребята, я думаю, можно подождать максимум сутки, и они сами себя уничтожат, – убедительно говорит Гамерман.

– Ты готов ждать?

– Да, а что? Это же недолго. Я всегда выжидаю. Всё само собой решится.

– Хорошая мысль. И совесть будет чиста, и завершим дело, – соглашается Оливер.

– Там есть комнаты, мы пока можем смело там расположиться, – говорит Ангелина. – Хватит всем.

– Нет, пожалуйста! – стонет Макс. – Не бросайте меня с этими зверьми! Они сожрут меня!

– А ты осознай свои эмоции и расклеишься. Это же эксперимент, – зло ехидничает София и выходит вслед за остальными.

Гамерман закрывает дверь через сеть, и они поднимаются вверх по лестнице. Уставшие, измождённые, но выжившие. Ангелина поддерживает Софию. Гамерман предлагает помочь Оливеру, но тот мужественно отказывается, и самостоятельно хромает наверх.

– Скучаешь по трейдингу? – спрашивает Гамерман, когда они поднимаются по лестнице и сворачивают в коридор.

– Да, иногда скучаю и вспоминаю, особенно здесь, на Земле. Даже думаю вернуться, – Оливер поднимает голову, озорная улыбка скользит по лицу, в глазах блеск, не скрывшийся от внимательного Гамермана.

– Давай, – говорит еврей задумчиво. – А я хочу слетать на Микзу, может, там и останусь. Жаль, что у вас там нет финансовой системы, и даже идейной, которая сейчас на Земле, и трейдинг не возможен. Хотя… Что является более ценным? Творчество?

– Вот приедешь к нам и разовьёшь систему творчества, – смеётся Ангелина.

Гамерман идёт впереди всех. Ангелина с одной стороны Софии, Оливер с другой. Он украдкой поглядывает на девушек. Ангелина – его друг, самый надёжный, близкий. София ему нравится по-другому. Она похожа на его маму, и он осознаёт, что это, возможно, проекция. Ему кажется, что и София смотрит на него очень тепло и нежно, а когда их взгляды встречаются, она почти всегда опускает глаза и немного краснеет, смущаясь. Волосы её слиплись, лицо в запёкшейся крови, платье разорвано. Общие пережитые события, эмоции и боль связывают их невидимой нитью. Это чувство единения, глубокого понимания боли другого и сострадания. Оливер ещё несколько дней назад решил, что если они выживут, он на время останется здесь, на Земле. А там видно будет. Надоело жить в утопии. Возможно, он ещё не научился жить. Привыкший выживать, он всегда будет тянуться к экстремальным ситуациям, чтобы снова испытать судьбу и выжить. Так он самоутверждается.

Найдя четыре комнаты, каждый занимает свою. Находят одежду, хоть и старого образца и немодную, зато чистую и сухую. Умываются, переодеваются и встречаются в столовой. Пока Гамерман настраивает роботов, которые обслуживают и занимаются приготовлением пищи, остальные усаживаются за круглый стол.

– Буду рада увидеть тебя в гостях, – говорит София, обращаясь к Оливеру. – И вас всех тоже.

– О, я с удовольствием приду, – отвечает Оливер.

– София, ты думала об эмиграции на Микзу? – спрашивает Ангелина.

– Да, были мечты, но я всегда думала, что это для меня нереально.

– Всё реально. Я помогу тебе собрать все документы и подготовиться, – говорит ей Оливер. – Для этого потребуется год, ты готова ждать?

– Да, а что мне остаётся? Как будто есть лучшие перспективы. Ради будущей жизни на Микзе я готова на всё и всё вытерплю, любые мучения.

– Не надо мучиться, надо просто быть осторожной. Ты уже отмучилась и выжила, – Оливер нежно обнимает Софию за плечи.

Насытившись, они расходятся по комнатам, и каждый забывается в своём сне. Просыпаются от запаха гари и почти одновременно выходят из своих комнат в коридор. Принюхиваются. Запах идёт из комнат внизу. Они бегом спускаются на первый этаж, Гамерман открывает дверь, и их обдаёт жар пламени. Вся комната в огне, и он не распространяется на другие помещения лишь потому, что дом построен из огнеустойчивого материала. Горит диван, стол.

Внезапно на Гамермана и Оливера, стоящих первыми, из огня вываливается кусок мяса из ещё живых тел Макса, рыжего и еле дышащего Мигеля. Горящая масса в агонии дёргается, размахивает руками и ногами, хаотично двигаясь по комнате. Мигель что-то хочет сказать и шевелит губами. София хочет подойти к нему, но Оливер её останавливает. Мигель, дёргаясь, внезапно замирает, голова его свисает на грудь, и он расслабленно повисает на мёртвом теле Марии, которое тащат за собой рыжий и Макс, пытаясь дотянутся до Софии и Оливера.

– Что случилось? Почему произошёл пожар? – пытается выяснить Ангелина, обращаясь к Максу, который как раз таки жадно пытается дотянутся до неё, но ему мешает сила тяжести других тел, прилипших к нему.

– Я поджёг! Поймал одного из роботов-планктонов и закоротил. Поджёг диван, пока эти олухи задремали. Я так и знал, что вылезете из своих норок, я так и знал, что вы не уйдёте, пока всё не закончится, и все мы не умрём. Ха-ха-ха! – Макс хохочет во весь рот.

Он весь в крови и слизи. Кусок мяса вываливается у него изо рта, падает на пол. Он сплёвывает. Рыжий смотрит только одним глазом, потому что поллица уже вросло в тело Марии, ртом он шевелит с трудом, выражение ужаса застыло на его лице. Видно, что он испытывает мучительную боль. А Макс изо всех сил пытается выжить. Его склейка ещё поддаётся отделению или ампутации, и он надеется. Надеется на то, что эти люди всё-таки добрые и спасут его. Он ползёт к двери и тянет за собой массы тел. Всё сложнее и сложнее передвигаться, порой он не может сдвинуть с места эту груду. Рыжий тянет руки к Максу, пока тот усиленно ползёт вперёд, дотягивается и хватает за горло. Макс кашляет и задыхается. А рыжий старается изо всех сил сдавить и сомкнуть руки на его шее. Всё похоже на замедленный фильм. Ангелина, Гамерман, Оливер и София стоят в дверях и наблюдают за жутким действом.