Сотворение света - Виктория Шваб

У ног Маризо громко зевнула собака. Может, это была игра света, но королева черного рынка выглядела сейчас будто бы… моложе. На несколько морщинок дальше от глубокой старости.

– Что, милочка, тебе ничего не приглянулось? – спросила она, не взглянув на Лайлу.

– Я знаю, что мне нужно.

Маризо бережно положила часы на стол.

– Но ты вернулась с пустыми руками.

Лайла указала на передатчик у капитанши на груди.

– Нужная мне вещь – у вас.

Маризо взялась за цепочку.

– Ты об этом старье? – спросила она, крутя передатчик в пальцах, как простую подвеску.

– Что тут скажешь? – Лайла старалась, чтобы голос звучал небрежно. – У меня слабость к антикварным штучкам.

Губы старухи растянулись в улыбке, глуповатое выражение слетело с ее лица, как шелуха.

– Ты знаешь, что это такое.

– Мудрый пират всегда держит главные сокровища под рукой.

Взгляд Маризо упал на серебряные часы.

– Верное замечание. А если я откажусь с ним расстаться?

– Вы сказали, что у всего здесь своя цена.

– Возможно, я солгала.

Лайла улыбнулась и совершенно спокойно продолжила:

– Тогда, возможно, я просто сорву эту штуку с вашей морщинистой шеи.

Маризо скрипуче рассмеялась.

– Ты будешь не первой, кто попробовал сделать что-то подобное. Но не думаю, что это пойдет на пользу кому-то из нас. – Она рассеянно провела рукой по воротнику белой туники. – Ты не поверишь, насколько трудно заляпать кровью эту одежку. – Старуха снова взяла со стола часы, словно взвешивая их в ладони. – Знаешь, я редко принимаю в дар вещи без магической силы, но мало кто осознает, что человеческая память налагает на предметы собственные заклятия. Она оставляет на вещах письмена не хуже магических, и эти письмена могут ожить, если знать, как их оживить. Другой город. Другой дом. Другая жизнь. И все это таится в простейшем предмете, в какой-нибудь чашке, плаще, в серебряных часах. Прошлое обладает огромной силой, ты согласна?

– Прошлое проходит.

Маризо бросила на нее блеклый взгляд.

– Я умею отличать правду от лжи, мисс Бард.

– Я не лгу, – отозвалась Лайла. – Прошлое проходит. Оно не остается жить в какой-нибудь вещи. И уж точно не живет в предмете, который можно отдать. Если бы это было так, я бы сейчас отдала вам всё, чем я была, всё, что я есть. Но вы не можете этого у меня забрать, даже в качестве платы за вход на ваш рынок. – Лайла постаралась успокоить колотящееся сердце. – Всё, что вы можете забрать – это серебряные часы.

Маризо не сводила от нее глаз.

– Впечатляющая речь. – Она сняла с шеи цепочку с передатчиком и положила его на стол перед собой, рядом с часами. Лицо ее не выражало никаких чувств, но когда подвеска коснулась стола, раздался звук, как будто она весила куда больше, чем казалось на первый взгляд. Плечи старухи чуть распрямились, словно она сняла с шеи тяжесть. – Что ты можешь мне предложить?

– А что вам нужно?

Маризо откинулась на спинку кресла и скрестила ноги, поставив один сапог на спину собаке. Та, судя по всему, не возражала.

– Ты удивишься, насколько редко люди спрашивают об этом у меня. Они приходят сюда, уверенные, что мне нужны их деньги или их магия, как будто мне может этого не хватать.

– Тогда зачем же вы держите этот рынок?

– Кто-то же должен приглядывать за ценными вещами. Считай это страстью или просто увлечением. Но, возвращаясь к вопросу о плате… – Капитанша выпрямилась. – Я стара, мисс Бард, куда старше, чем выгляжу… И на самом деле мне нужно только одно.

Лайла вздернула подбородок.

– Что именно?

Старуха вытянула руки через стол.

– Что-нибудь такое, чего у меня еще нет.

– Судя по вашему рынку, это пожелание исполнить трудно.

– Не особенно, – успокоила ее Маризо. – Тебе нужен передатчик. Я готова тебе его продать по цене глаза.

У Лайлы в животе все сжалось.

– Знаете, – сказала она, стараясь, чтобы голос звучал ровно, – у меня он только один, и он мне нужен.

Маризо хмыкнула.

– Верь или не верь, милочка, у меня нет обычая ослеплять своих покупателей. Сгодится и другой, разбитый глаз.

* * *

Лайла смотрела, как над ее разбитым стеклянным глазом закрывается крышка ящичка.

Цена оказалась выше, а утрата – больнее, чем ей показалось сначала, когда она дала согласие. Стеклянный глаз всегда был вроде бы бесполезным, а его происхождение – таким же непонятным и давно забытым, как и несчастный случай, в котором она когда-то потеряла настоящий глаз. Конечно, она порой размышляла, откуда бы он мог взяться: штука такой тонкой работы, что наверняка ее кто-то где-то украл, а не купил. Но Лайла не была сентиментальной. И никогда не думала, что привязана к этой стекляшке, занимавшей ее глазницу – пока ее не вытащили наружу. В тот же миг Лайла почувствовала себя беззащитной и как будто голой. Ее увечье теперь было у всех на виду, недостаток стал зримым и явным.

«Это просто вещь, – повторяла она себе, – а вещи созданы, чтобы их использовали».

Ее пальцы сомкнулись на передатчике; ладонь сжалась, так что острые края больно врезались в руку.

– Инструкции, как его использовать, написаны на его поверхности, – объясняла Маризо. – Но, возможно, мне стоит упомянуть, что сосуд пуст, – Маризо игриво подмигнула, как будто смешно подшутила. Как если бы она думала, что Лайле нужны остатки чьей-то чужой магии, а не сам передатчик.

– Это хорошо, – ответила девушка. – Как раз то, что нужно.

Губы старухи недоверчиво скривились, но если ей и хотелось узнать подробности, она ничего не спросила. Лайла направилась к двери, по пути зачесывая волосы вперед, чтобы прикрыть отсутствующий глаз.

– Тебе поможет повязка, – сообщила Маризо, выкладывая что-то на стол. – Или, например, вот это.

Лайла обернулась.

Перед капитаншей стояла маленькая белая шкатулка, открытая и на первый взгляд пустая, обитая изнутри черным бархатом. Но потом свет чуть сместился, и лежавший в шкатулке предмет блеснул.

Это был шарик размером с человеческий глаз. Совершенно и беспросветно черный.

– Всем известна метка антари, – объяснила Маризо, – полностью черный глаз. Лет сто назад существовала мода – те, кто терял глаз, например в битве или еще где-нибудь, вставляли себе глаз из черного стекла, желая казаться важнее, чем они есть. Конечно, эта мода долго не продержалась – всем этим фанфаронам быстро приходилось узнать, что недостаточно стекляшки, чтобы выдавать себя за антари. Кого-то, например, вызывали на магический поединок, который они с треском проигрывали, кого-то похищали, желая поживиться их магией, некоторые даже гибли. А более везучие сами отказывались от маскарада, не выдержав давления общества. В любом случае вставные глаза стали редкостью. Почти такой же редкостью, как тебе подобные.