Дублин - Эдвард Резерфорд

И если уж на то пошло, разве поселенцы Кромвеля вроде Барнаби Баджа не были посланы в Ирландию самим Господом, чтобы усмирить папистов и обеспечить триумф Его протестантской веры? И разве они не занимали до сих пор те земли, которые паписты хотели бы вернуть обратно? Так что не только вера, но и сама жизнь протестантов зависела от того, насколько они будут подавлять католиков.

Вот они и начали проводить законы ради этой цели. За время правления Вильгельма и Марии, а потом ее сестры Анны, а теперь их германского кузена Георга Ганноверского список антикатолических законов становился все длиннее.

Католики не могли занимать государственные должности или заседать в дублинском парламенте. Католик не мог стать полноправным членом любой городской гильдии. Большинство профессий были под запретом для католиков. Католик не мог учиться в университете или — по крайней мере, законно — отправлять своих детей учиться за границей. Он не мог покупать землю или даже брать ее в аренду больше чем на тридцать четыре года. Любая земля, которой он уже владел, после его смерти должна была быть разделена поровну между его сыновьями, если только старший сын не перешел в протестантскую веру. В таком случае сын-протестант наследовал все, а его братья ничего не получали. И так далее и так далее.

Это было несправедливо. Это было оскорбительно. Более того, все это было рассчитано на полное уничтожение католицизма в Ирландии.

Донат умер в конце правления королевы Анны, но успел увидеть достаточно, чтобы понять мудрость собственного решения. Протестант Фортунат теперь должен был защищать брата-католика. С тех пор и другие семьи поступили так же, но раннее обращение Фортуната Уолша дало ему немалую фору. Он удачно женился. Высокопоставленные друзья, довольные его преданностью, предоставляли ему тепленькие государственные должности — инспектор того, сборщик этого или еще что-нибудь в таком же роде, — то есть такие места, где джентльмен, не особо утруждаясь, мог заметно увеличить свой доход. Благодаря этому Фортунат смог добавить несколько сот акров к фамильному имению. Что ж, ведь ему даже предложили место в палате общин, когда умер один из членов дублинского парламента. И значит, он занимал достаточно уверенное положение, чтобы помогать брату Теренсу.

А Теренс в этом нуждался.

— Мне бы хотелось стать адвокатом, — нередко говорил он.

Но хотя он и мог, будучи католиком, занять должность младшего поверенного, тем не менее профессия барристера — полноправного адвоката, выступающего в суде и имеющего большие деньги, — предназначалась только для протестантов. Некоторое время он пытался заниматься торговлей в городе и присоединился к Торговой гильдии. Но, будучи католиком, он должен был платить налоги каждый квартал, и куда более высокие, чем платили протестанты, не имел права голоса при выборах в гильдии и не мог стать свободным гражданином города. Но он мог просто торговать.

— Проглоти свою гордость и делай деньги, — советовал ему Фортунат. — Даже католик может стать богатым.

И он с радостью снабдил Теренса некоторым начальным капиталом. Но через пять лет Теренс, хотя и смог кое-что заработать, вернул ему деньги и сказал:

— Я для этого не гожусь.

— И что ты будешь делать?

— В общем, я подумал, — ответил Теренс, — что мог бы заняться медициной.

Фортунату это не очень понравилось. Медицинская практика, на его взгляд, была не слишком уважаемым занятием. Конечно, в больших университетах изучали анатомию и лечебное дело. Но хирург, который выдергивает вам зуб или ампутирует вашу ногу, состоит в одной гильдии с цирюльниками, то есть хирург может оказаться тем же самым человеком, который подстригает вам волосы! И в Дублине любой желающий мог объявить себя медиком, ведь их методы в основном представляли собой применение банок, кровопускание или использование травяных настоев собственного сбора. Большинство этих лекарей, по мнению Фортуната, были просто шарлатанами.

Но зато католик мог стать лекарем. Тут не было никаких ограничений.

В результате, после периода упорной учебы у одного из лучших лекарей, Теренс устроился неподалеку от Тринити-колледжа, а Фортунат стал рекомендовать его всем знакомым, при этом весело говоря брату:

— Ты уж постарайся не убить моих друзей!

А Теренс действовал на удивление хорошо. Он обладал приятными манерами, а то, что он преждевременно поседел и носил маленькую остроконечную бородку, также шло ему на пользу, придавая вид добродушного знатока, и это успокаивало его пациентов.

— Очень даже может быть, — признавал его брат, — что ты действительно приносишь пользу пациентам.

Но сверх всего этого доктор Теренс Уолш был джентльменом. В этом соглашался весь светский Дублин. Тот факт, что он был католиком, а большинство его пациентов — протестантами, не принимался во внимание. Пожилые леди просили его зайти прямо в их спальни, аристократы, которым нужно было поверить некоторые смущающие их медицинские тайны, делали это за стаканчиком кларета, воспринимая доктора как осмотрительного и доверенного члена семьи. Через три года у Теренса было столько пациентов, сколько он вообще мог принять. И, будучи человеком благородным, он находил время для бедняков, живших по соседству с ним, и лечил их бесплатно.

Семья нашла способ поддержать Теренса. Да, его отец не мог по закону напрямую оставить ему что-то, но, используя форму семейной доверительной собственности, он с легкостью передал под управление Теренса небольшое имение в Килдэре. Другие знакомые им семьи поступали так же. И если даже дублинские власти понимали, что закон таким образом тихо подвергается насмешке, они помалкивали. А в прошлом году Фортунат нашел еще один способ поддержать брата.

— Теренс, ты станешь масоном! — провозгласил он.

Цех каменщиков существовал еще со Средних веков. Но только после 1600 года, по абсолютно непонятным причинам, некоторые джентльмены в Шотландии решили создать то, что они назвали Масонской ложей, или Обществом вольных каменщиков. Это было некое религиозно-философское общество с особыми тайными обрядами и ритуалами, и занималось оно вовсе не строительством, а разными добрыми делами. Постепенно масонские ложи, представлявшие по сути тайное объединение друзей, распространились по Англии и Ирландии. Но в последние два десятилетия они вдруг вошли в моду, и Фортунат стал членом одной из самых аристократических дублинских лож.

— Теренс, мы и тебя должны ввести туда, — объяснил он. — Масоны не обращают внимания на религиозные различия. И то, что ты католик, помешать не может. А для твоей карьеры это будет полезно.

И в тот же самый вечер они отправились на встречу с собратьями.

Разумеется, Теренсу, который наслаждался поддержкой любящих родных, очень хотелось в свою очередь оказаться полезным семье.

Как молодой Гаррет Смит.

Если бы старого Мориса Смита не убили в сражении у Бойна, его потомкам, возможно, не пришлось бы так тяжко. Потому что в лимерикском договоре король Вильгельм проявил щедрость к тем, кто сдался. Но для тех, кто погиб у реки Бойн, условия были другими. Их осудили как бунтовщиков, а имения конфисковали. К тому времени, когда все закончилось, Смиты оказались разорены.