Дублин - Эдвард Резерфорд

— Но я люблю Ратконан…

— Рад это слышать. Вот только моя семья жила здесь несколько веков.

Морис вздохнул. Он не мог отрицать справедливости того, что говорил О’Бирн, но ему хотелось, чтобы все было иначе.

— Ну, еще долго ничего не произойдет, — заверил его О’Бирн. — Члены парламента могут спорить об этом и год, и два, осмелюсь предположить. И, кроме того, Ирландия пока не защищена как следует.

Когда они обсуждали военную ситуацию, О’Бирн рассуждал интересно и цинично.

— Я солдат удачи, Муириш, наемник, — заявил он. — Я смотрю на все трезвым взглядом. Те ирландские войска, что собрал Тирконель, а у него тысячи солдат, очень плохо вооружены. У некоторых даже копий нет. И они не обучены. Конечно, они храбры как львы. Это заставляет меня гордиться тем, что я ирландец. Но все это бесполезно. Есть ирландские офицеры вроде меня самого, люди, чьи семьи бежали из Ирландии много лет назад. Теперь кто-то вернулся, чтобы выяснить, что они могут получить. Мы тренируем тех солдат, как только можем. Еще на подходе французская армия. Там настоящие, профессиональные солдаты. Но если король Вилли сюда явится, он привезет с собой армию, которая выиграла все главные военные кампании в Европе. — Он присвистнул сквозь зубы. — Да большинство ваших ребят вообще никогда ничего подобного не видели.

— А он явится?

— В том-то и вопрос. — О’Бирн покачал головой. — Я не знаю. Пока, похоже, ему не очень хочется. В этом и состоит надежда — что он предоставит королю Якову удержать за собой Ирландию. Чисто семейное дело. В конце концов, Яков его тесть. И они всегда были в дружеских отношениях, пока считалось, что Вильгельм и Мария унаследуют Англию. Может, они найдут какое-то новое соглашение. — Он немного помолчал, соображая. — Но имей в виду, я совсем не уверен в том, что английский парламент готов оставить у себя под боком католическую Ирландию.

— Ну, по крайней мере, нас не тронут, — сказал Морис.

— Возможно, Муириш. Возможно. Эти ребята-протестанты в Ульстере все же желают короля Вилли. Там просто настоящая пороховая бочка, на мой взгляд. И ты знаешь, мы до сих пор не взяли Дерри.

Это было одно из наиболее примечательных событий того лета. Строптивые защитники Дерри заперли ворота и отказывались сдаться силам Якова. Город находился в осаде с апреля, но до сих пор не сдался.

— Должно быть, они там уже крыс едят, — сказал О’Бирн с чисто солдатским восхищением. — Но даже если этот город падет, все равно слишком трудно заставить покориться таких вот людей.

Но истинный сюрприз ожидал Мориса Смита, когда они заговорили о делах семейных. Морис уже знал, что его старый друг Бриан О’Бирн покинул этот мир — во время одного из сражений, когда воевал за короля Франции. Но только поздним вечером, когда он с грустью заметил, что так и не узнал, что случилось с его собственным отцом, О’Бирн сказал:

— Ты имеешь в виду, после битвы у Ратмайнса?

— Ратмайнс? Мой отец не участвовал в этой битве!

— Да нет, участвовал! — возразил О’Бирн. — И мой отец там был вместе с ним, он мне и рассказал обо всем. — И он повторил рассказ о событиях тех дней. — Он не был солдатом, ты ведь знаешь, — с улыбкой добавил О’Бирн. — Но он сражался как настоящий герой — так говорил мой отец. Отец так и не узнал наверняка, но всегда думал, что, скорее всего, твой батюшка отправился в Дроэду и там погиб.

Несколько мгновений Морис молча переваривал эти необычайные новости. А потом, внезапно охваченный любовью к исчезнувшему отцу, он почувствовал, как его глаза наполняются слезами, и вынужден был отвести взгляд в сторону.

— Я и понятия не имел, что он на такое способен, — наконец произнес он.

— Просто он был настоящим ирландцем, — тихо откликнулся О’Бирн.

И тогда Морис рассказал ему о посохе святого Патрика.

Для Доната Уолша осень и зима 1689 года были трудным временем. К всеобщему изумлению, Дерри не только продолжал держаться, но и был освобожден к концу лета. Для протестантов в Ульстере освобождение Дерри стало источником радости и надежды, а для короля Якова — горьким ударом. Несмотря на то что он был католическим королем на католическом острове, это показывало его врагам, что короля можно победить.

Но нельзя было сказать, что у короля Вильгельма дела шли намного лучше. Он отправил на остров своего опытного командующего генерала Шомберга. Но вместо того чтобы ринуться на Дублин, старый воин застрял у границы Ульстера. Многие в его армии заболели во время холодной и сырой ирландской зимы. И в последовавшие месяцы положение в основном стало безвыходным.

Погода беспощадна к армии, беспощадна к местным жителям. Та зима была очень холодной. Ирландцы, полные решимости ничего не делать для поддержки англичан по другую сторону пролива, отдали приказ, чтобы все английские товары, включая даже обычный уголь для отопления домов в Дублине, разворачивали обратно. Но они могли и не беспокоиться на этот счет. Англичане ничего не присылали. Вскоре после Рождества Донат разобрал два забора в имении, чтобы обеспечить людей топливом. В начале нового года, приехав в Дублин, он обнаружил, что половина деревянных столбов и оград в городе уже превратилась в дрова.

Несколько раз он встречался с Морисом Смитом. Его кузен познакомил Доната с О’Бирном. Пока ничего не делалось в отношении передачи земель, и казалось, что при любом исходе эти двое мужчин намеревались остаться друзьями. Что до Доната, то ему было интересно встретиться с солдатом удачи, ему нравился этот умный и широко мысливший человек. А вот весть об исчезнувшем отце Мориса, которую принес О’Бирн, привела к несколько странному результату. Тот солидный, педантичный торговец, о котором всегда слышал Донат, явно оказался куда более романтической душой, чем кто-либо мог вообразить. Морис никогда не говорил об этом, но Донат был уверен: его кузен теперь ощущал некую новую близость с потерянным отцом. В глазах Мориса светились покой и радость, когда он говорил об Уолтере. А Донат был рад, что Морис нашел столь неожиданный источник новых чувств в последнюю половину своей жизни. Мысль о том, что его отец пожертвовал собой ради католической веры, наполняла Мориса еще большей решимостью продолжать поиски посоха. Морис говорил о возвращении в Коннахт весной.

Но военное затишье не могло продолжаться вечно. К февралю прошел слух, что Вильгельм, не полагаясь больше на генерала Шомберга, может лично явиться на остров. В марте подкрепление из нескольких тысяч солдат, нанятых у датского короля, высадилось в Ульстере.

— Против нас снова используют викингов, — жаловались католики в Дублине.

Но в некотором смысле силы, присланные им на помощь королем Франции, оказались не лучше. Во-первых, они вошли в Дублин с видом высокомерным и презрительным по отношению к дублинцам. А во-вторых, не успели они появиться, как стало известно, что несколько тысяч наемников были протестантами!

В течение апреля на север продолжали прибывать английские, голландские и немецкие отряды. Один из командиров флота Вильгельма даже совершил налет на Дублинский залив и захватил корабль Якова. Донату казалось, что так или иначе этим летом события должны дойти до высшей точки.