Гром небесный. Дерево, увитое плющом. Терновая обитель - Мэри Стюарт

– Как я могла забыть?

«Она часто играла с ним: это такая старомодная игра. Вы ее знаете? Отлично».

Я добавила:

– Помнится, ты задолжал мне несметную сумму.

– Вздор. Я всегда разбивал тебя наголову.

– Ну и пусть, – весело произнесла я. – За восемь лет я сильно усовершенствовалась. Вот увидишь, еще выиграю у тебя и дом, и земли, так что следи за каждым своим шагом.

По сухому смешку я почувствовала, как напрягся Кон рядом со мной.

– Ну, – отрывисто произнес он, – надеюсь, сегодня-то вечером, во всяком случае, вы играть не будете.

– Нет-нет. Детке надо будет пораньше лечь. Кроме того, я, наверное, останусь с тобой на семнадцатом акре. Как ты туда добираешься?

Кон ответил, и остаток дороги до двора, где стояли машины, они беседовали между собой. Обращение Кона с его двоюродным дедушкой было совершенно очаровательным: непринужденное, легкое и дружеское, однако ровно с тем намеком на почтение, который должен был льстить старику, исходя от столь деятельного и полного жизни человека, как Кон, по отношению к тому, кто, несмотря на все свое обманчивое впечатление силы, являлся лишь хрупкой оболочкой, которую сдует любой ветерок.

– Ерунда! – говорил дедушка. – Я вполне могу вам помочь, когда мы наладим как следует эти косилки.

Кон подарил ему ослепительную улыбку, полную любви.

– Ну уж нет. Приходи сколько угодно и надзирай за нами, но, боюсь, ничего другого мы тебе не позволим.

– Что ты со мной нянчишься! Я еще не одряхлел и не дам обращаться с собой, как с девчонкой.

Кон ухмыльнулся:

– Пожалуй. Да и в любом случае девчонка-то нам и поможет, когда чуть оглядится. Ты умеешь водить трактор… по-прежнему, Аннабель?

– Знаешь ли, да, даже если и утратила навыки общения с лошадьми, – ровным голосом ответила я.

Мы достигли ворот главного двора. Дедушка с некоторым трудом забрался в стоящий наготове большой «форд». Кон захлопнул за ним дверцу.

Вдалеке, за полем близ Хай-Риггса, раздавалось ровное бархатистое жужжание косилки. Если я не очень крупно ошибалась, то с ней было решительно все в порядке. Когда Кон захлопнул дверцу и повернулся, мы встретились с ним взглядом. В его глазах сияла улыбка.

– Вот так вот, – очень тихо произнес он, а потом спросил: – А кстати, ты и вправду водишь трактор?

– Приходилось.

– А машину? – продолжил он.

Я несколько секунд смотрела на него, а потом улыбнулась. В конце-то концов, он это заслужил.

– Да, у меня была машина в Канаде, я как раз только что сожгла разрешение на вождение и не знаю, где мои права, но это не важно. Если понадобится, могу водить и английскую.

– Ага, – кивнул Кон. – А теперь, если не возражаешь, закрой за нами ворота…

Ужин с Лизой и дедушкой оказался не таким страшным испытанием, как я боялась. Старик пребывал в превосходном настроении, и, несмотря на то что он проявлял излишнюю склонность пускаться в воспоминания, а Лиза то и дело бросала на нас с ним озабоченные взгляды из-под опущенных век, все прошло гладко – насколько я могла судить, без единой задоринки. Кон так и не появился. Темнело поздно, и он, чтобы не упустить хорошую погоду, подолгу задерживался на сенокосе.

Почти сразу после ужина дедушка удалился в кабинет писать письма, а я помогла Лизе помыть посуду. Миссис Бейтс ушла в пять, девушку, помогавшую в кухне и молочной, отпустили после вечерней дойки. Мы с Лизой работали молча. Я устала и вымоталась, а она, должно быть, поняла, что мне не хочется разговаривать, и больше не предпринимала никаких попыток навязать мне tête-à-tête[50] или задержать меня, когда в начале десятого я распрощалась с ней на ночь.

Поднявшись в спальню, я села у открытого окна. Аромат роз стал к вечеру невыносимо сладок, а мысли мои, как белки в колесе, все крутились и крутились вокруг сегодняшних событий.

Свет быстро слабел. Розоватые закатные облака потемнели, повеяло холодом. Под полосой облаков небо еще оставалось ясным и тихим, на несколько секунд приняв бледно-зеленоватый оттенок, хрупкий, как выдутое стекло. Сумерки опускались на землю мягко, точно птица на гнездо. Позже должна была появиться луна.

Стояла полная тишь. С покатой крыши донеслось царапанье и шелест маленьких лапок, а потом бархатистое воркование – это голуби устраивались на ночлег. Из сада долетал запах сирени. Мимо моей щеки пропорхнул мотылек, летучая мышь ножом прорезала сонное небо. В густой траве заброшенного сада притаился, поводя хвостом, черно-белый кот. Вот он прыгнул, и раздался чей-то писк.

Я нетерпеливо махнула по щеке тыльной стороной руки и потянулась за сигаретами. Снизу отчетливо донесся в вечерней тишине скрип открывающейся двери. Быстрые шаги пересекли двор и затихли на мягком дерне тропинки. Кон заехал на поздний ужин и снова уходил.

Быстро поднявшись, я сдернула с крючка возле двери легкий плащ, засунула сигареты в карман и спустилась вниз.

На кухне Лиза убирала за Коном посуду.

– Пойду прогуляюсь, – торопливо сказала я. – Мне… мне захотелось самой тут оглядеться.

Она без малейшего любопытства кивнула, и я вышла в сгущающиеся сумерки.

Кона я догнала на тропке, что вела на прибрежные луга. В руках он нес моток проволоки, молоток и плоскогубцы. Услышав за спиной поспешные шаги, он остановился и повернулся подождать. Однако при виде моего лица приветственная улыбка вмиг исчезла с его губ.

– Кон, – запыхавшись, выдохнула я, – мне надо с тобой поговорить.

– Да. – Голос его звучал настороженно. – Что такое? Какие-то осложнения?

– Нет… по крайней мере, не такие, как ты думаешь. Но мне нужно тебе кое-что сказать. Нам… нам необходимо поговорить прямо сейчас, сегодня же.

Я находилась уже в двух шагах от него. Лицо Кона, еще различимое сквозь сумерки, застыло в холодной, чуть ли не враждебной гримасе, заранее ополчившись на все, что бы ни последовало. Вот так-то, думала я, вот она, цена его сотрудничества: все чудесно, пока ты с ним заодно, но стоит ему лишь заподозрить, что ты отклонился от цели…

– Ну? – спросил он.

Я собиралась начать по порядку, тихо и рассудительно изложить хорошо продуманные доводы, но почему-то этот отрывистый, даже угрожающий вопрос вдребезги разбил все мои замыслы. Типично по-женски забыв и причины, и следствия, я начала прямиком с конца.