Опальная красавица - Елена Арсеньева

– Он всего-навсего сообщил Араторну о вашем приходе и о том,что Кравчук велел цыгану меня отравить. О, конечно, это такая мелочь, –язвительно усмехнулась она, – но, ежели б я их разговора не подслушала, вас бытут ждали штыки да пули!

– А разве маменька не учила вас, что подслушивать за дверьюнехорошо? – улыбнулся рябой, но тут же осекся, услышав, как Вайда тихоньковыругался по-цыгански. – Простите великодушно, сударыня, мне мою вольность,однако задумайтесь на минуточку: ежели б Данила был тем самым предателем,каковым вы его считаете, разве он не сказал бы Араторну, что мы придем вовсе неотравить, а освободить вас?

Елизавета смотрела непонимающе. И вдруг осознание всейнелепости ее поступка обрушилось на нее, как ушат ледяной воды. А и в самомделе – Данила не сказал этого! Что же происходит?!

– Так, значит... – она запнулась, и рябой договорил за нее:

– Так, значит, он никакой не предатель, а действовал понашему с Вайдою наущению, Араторна в ловушку заманивая. А вы всю нашу задумкуполомали, и как нам теперь того мессира повязать – один бог знает.

– Да ну, подумаешь, большое дело! – раздался слабый голосДанилы. – Я его уже повязал. Лежит как миленький у барыни под кроватью... там,где меня нашел да откуда вытягал.

– Он тебя развязал?! Выходит, ты отплатил ему чернойнеблагодарностью? – негромко спросил рябой, тихонько посмеиваясь.

Вайда уже хохотал не сдерживаясь, и Елизавете ничего неоставалось, как присоединиться к нему.

– Как и я тебе, Данила! – едва смогла она выговорить. – Я жтебе тоже отплатила черной неблагодарностью! Ха-ха-ха! Прости, ради бога!Ха-ха-ха!

Данила единственный не пожелал разделить общего веселья.

– Будет вам насмехаться, – пробормотал обиженно, ощупываясвою бедную головушку. – Время уходит, дело делать надобно!

– Он прав, – сказал рябой, помогая Даниле подняться. – Ну,Вайда, давай, как условились!

Что-то такое прозвучало в его голосе... что-то такое,взявшее Елизавету за сердце... но она не успела ни вспомнить, ни осознатьэтого, потому что Вайда схватил ее за руку и потащил куда-то в узкую щель втемноте, потом поволок вверх по ступенькам – и вдруг чистый, свежий, живойветер закружил, задурманил Елизавете голову, и ноги ее подкосились.

* * *

...Ей привиделся пожар в римских катакомбах и та последняядверь, которую надо было распахнуть, чтобы спастись. И вот эта дверьотворилась, Елизавета кинулась вперед – и упала в объятия Алексея! Она вскрикнулатак счастливо, так блаженно, что от звука собственного голоса очнулась – ноАлексея рядом не было, видение истаяло, как истает этот иней, покрывавшийпожухлую, пожелтевшую траву, на которой лежала Елизавета.

Она села, недоумевая, почему запах дыма все еще щекочетноздри. А, вон что – рядом догорает костерок; серая слоистая пелена,придавленная ветром, стелется по земле.

Елизавета огляделась. Вокруг маленькой полянки смыкаласьзолотистая березовая рощица, пронизанная матовым белым светом, который,чудилось, исходил от стройных стволов. На востоке сквозь серые облакапробивался розовый рассветный луч.

У Елизаветы вновь закружилась голова. Вайда подхватил ее,помог сесть.

– Ох и намаялась же ты, девонька! – сокрушенно произнесцыган и подал Елизавете закопченный котелок. – Чуть что – с ног валишься.Хлебай, хлебай! – подал и деревянную ложку, а сам принялся подстругивать вкотелок ломоть крепко просоленной и провяленной рыбы. – Кавардак когда-нибудьедала? Меня один яицкий казак научил его готовить. Чего тут только нет: рыба,лук, сухари толченые, пшено... Как, вкусно?

Елизавета рассеянно кивнула. Она не могла есть это крутоеварево, душа не принимала, но суетливая домашняя скороговорка Вайдыуспокаивала, наполняя душу радостной уверенностью: коли удалось выбраться изЖальника, то небось и до дому повезет добраться.

Словно подслушав ее мысли, Вайда улыбнулся.

– Коли отвага кандалы трет, так ведь она и мед пьет! Небойся, деточка, все одолеем, уйдем – только нас и видели. Нашему брату,цыгану-бродяге, два дерева, только два дерева дай: так спрячемся, что десятьчеловек нас не найдут. Дело это плевое: ведь мы лесные бродяги!

– А где Данила? – спохватилась Елизавета, и в глазах Вайдывспыхнули насмешливые искорки.

– Что, снова желаешь его по башке огреть?

Елизавета вспыхнула, как лиственка при лесном пожаре:

– Ладно тебе! Я же ничего не знала! Скажи лучше: Даниласможет уйти из Жальника?

– Уйдет, куда денется. И не один, – хмыкнул Вайда и вдругпривстал, вытянув шею: – Да вот же они, гляди!

В желтом березняке мелькали три фигуры, и Елизавета увиделаДанилу, а рядом с ним – высокого человека, одетого как купец средней руки: вподдевке серого немецкого сукна со сборками на поясе, сапогах до колен,мерлушковой шапке и овчинном тулупчике. Лицо его было сильно побито оспинами, иЕлизавета подумала, что это тот самый колдун, друг Вайды. Ну а третьим в этойкомпании был Араторн – в его черной сутане с капюшоном.

Итак, ее враг теперь у нее же в плену! Полностью в еевласти!.. Елизавете обрадоваться бы этой мысли, но она неприязненновоскликнула, глядя на рябого:

– Зачем этого черного дьявола сюда привели? Оставили бы там,куда его Данила запихнул, – да и весь сказ.

Рябой смотрел на нее непонимающе.

– Via, moglie [67]! – вдруг воскликнул он, и Елизавета едване рухнула где стояла, услыхав знакомый голос.

– Араторн?! – прошептала она, не веря себе, но тотнахмурился, попятился:

– Non ho capito! [68]

Данила, увидев выражение лиц Вайды и Елизаветы, сложилсяпополам от смеха:

– Да ни хрена он не понимает, вот ей-богу!

– Врет, врет! – встрепенулась Елизавета. – Я сама слышала,как он говорил по-русски, и замечательно говорил!

– Так это когда-а было! – пренебрежительно махнул рукойДанила. – С тех пор у него память отшибло.