Очерки истории средневекового Новгорода - Валентин Янин

Можно высказать иное предположение. Не влияли ли на формирование этих двух зон способы их хозяйственной эксплуатации и, следовательно, разные способы организации на них фиска? Например, внутренняя зона представляла собой систему погостов, а внешняя эксплуатировалась взятием дани способом эпизодических военных походов. Во всяком случае, проблема существует и нуждается в посильном рассмотрении. Не менее интересен вопрос о времени формирования двух зон. Мне представляется, что некоторые возможности для изучения вопроса дают материалы, касающиеся двух территорий внешней зоны – Бежецкого Верха и Заволочья.

К 1137 г. относится известный Устав новгородского князя Святослава Ольговича о церковной десятине. Существо этого документа состоит в упорядочении отчислений от даней десятины в пользу епископа. Епископу назначено 100 гривен «новых кун», собираемых с территории Заволочья, уже охваченной к тому времени погостской системой[817]. Наличие там в древности такой системы прослеживается даже на современной карте, где наиболее значительные пункты носят наименование погостов.

Между тем установленный этим документом порядок оказался недолговечным. Как это следует из цитированных докончаний Новгорода с князьями, уже к 60-м гг. XIII в. контроль князя над заволочскими данями не существовал. В дошедшем до нас тексте Устава 1137 г., который сохранился в Новгородской минее 80-х гг. XIII в. из Синодального собрания, к нему добавлены приписки «А се Обонезьскыи рядъ» и «А се Бежичьскыи рядъ», обеспечивающие сбор церковной десятины выделением двух других податных округов. Один из них находился в Обонежье, в пределах «внутренней зоны»; его топонимы были локализованы Б. А. Рыбаковым.[818] Другой – во «внешней зоне», где находились упомянутые среди топонимов «Бежицкого ряда» Бежицы и Городецк. Продолжительная действенность приписок, в отличие от самого Устава 1137 г., подтверждается, в частности, Откупной грамотой Якима Гуреева и Матвея Петрова у наместника Григория Васильевича на княжеский суд в Обонежье, выданной в 1460 г.[819] Территориальные пределы этого суда детально совпадают с границами податного округа, учрежденного «Обонежским рядом».

Вопрос о времени заключения «Обонежского» и «Бежецкого» договоров – иными словами, о времени преобразования декларированных в Уставе 1137 г. княжеских прав – достаточно сложен. Но он весьма значителен, поскольку западная граница Бежецкого податного округа практически идентична границе между Бежецкой пятиной и Бежецким Верхом, т. е. между «внутренней» и «внешней» зонами. Не с этим ли преобразованием княжеских прав связано само формирование этих зон?

Для дальнейших наблюдений следует воспроизвести текст «Бежецкого ряда»: «Въ Бежичихъ 6 гривен и 8 коунъ. Городецьке полпяты гривны. Въ Змени 5 гривен. Езьске 4 гривны и 8 кунъ. Рыбаньске гривна волжьская. Вы Изьске полъ гривны волжьская».

Названные в этом тексте пункты локализованы А. Н. Насоновым в верховьях р. Мологи, которая в районе современного города Бежецка протекает через оз. Верестово. Городу Бежецку соответствует древний топоним Городецк (иначе Городец Палиц). Бежецк еще в XVII в. оставался административным центром Городецкого стана в Бежецком Верхе[820]. Остальные пункты (кроме неустановленного Изьска) располагаются ниже Городецка в такой последовательности: погост Бежицы в 10 км от Городецка, при оз. Верестове; погост Узмень (Възмень) – в 18 км ниже Городецка; с. Еськи на Мологе (Езьскъ) – в 25 км от Городецка; с. Рыбинское на Мологе (Рыбаньскъ) – в 42 км от Городецка.[821]

В момент заключения «Бежецкого ряда» территория, указанная в нем, составляла единый податной округ, который, однако, распался в начале 60-х гг. XIII в. Согласно «Бежецкому ряду», князь, как и в Обонежье, имел в Бежецке и Городецке право суда, но оно при князе Дмитрии Александровиче, т. е. в конце 1263 г. или в 1264 г., было прервано на три года: «А судъ, княже, отдалъ Дмитрии съ новгородци бежичяномъ и обонижаномъ на 3 лета, судье не слати»[822]. Тогда же Городецк перешел в кормление к некоему Ивану, о чем специально был информирован в докончаниях преемник Дмитрия Александровича на новгородском столе князь Ярослав Ярославич: «а Городець, княже, далъ Дмитрии с новгородци Иванку; а того ти, княже, не отъяти»[823]; «Городьць Палиць а то есме дали Иванкови»[824].

Сколько времени Иванко был на этом кормлении, неизвестно, что, однако, и не столь существенно, поскольку Бежецкий Верх был тогда необратимо разделен на Бежецк и Городецк: во всех последующих докончаниях между Новгородом и князьями названные волости обозначены уже не как административно-территориальное единство, а как особые территориальные и податные образования: «А се волости новгородьскые: Бежиче, Городець Палиць, Мелечя, Шипино, Егна» и т. д.

Изложенное обстоятельство важно для датирования берестяной грамоты № 718, имеющей прямое отношение к рассматриваемой проблеме. Этот документ был найден в 1990 г. при раскопках на Прусской улице Новгорода в слое XIII в. и содержит следующий текст: «На Городьцькемъ погрод(ье): дани 30 гр(и)вьнь бежи(ц) ькая, цьрныхъ кунъ 40, меду 3 берковьске, яловице 3, дару 2 гривьне; децысы(мъ) […] (гри)вьне, полъти 2, г(ърнь)ць масла, сани, 2 попон(е), 2 меха, 2 клетищя».[825]

Слово «погородье» известно из уставной смоленской записи о размерах поступления доходов, где оно означает государственный доход с городов[826]. Как это очевидно, грамота № 718 является записью сумм в деньгах и натуральном продукте (мед, яловицы, масло, сани, попоны, мешки, грубая ткань – «клетище»), следующих главному получателю дани и «детским». Коль скоро «детскими» назывались должностные лица княжеского двора, под главным получателем дани следует понимать князя, чему соответствует и упоминание предназначаемых именно князю «черных кун».

Между тем Русская Правда содержит положение, согласно которому сумма, следующая сборщикам государственных податей (в данном случае – детским), является производной от суммы, причитающейся князю: «А от 12 гривну – емцю 70 кунъ» (Краткая Правда); «А се наклады: 12 гривенъ – отроку 2 гривны и 20 кунъ» (Пространная Правда), что отражает один и тот же процент сборщику от исходной суммы: 70 кун (при равенстве гривны 25 кунам) тождественны 2 гривнам 20 кунам[827]. В комментируемом тексте сумма, причитающаяся князю в деньгах, равна 70 гривнам (30 гривен дани и 40 гривен черных кун; дар, естественно, в общий подсчет не входит, равно как и натуральный доход). Расчет по указанной Русской Правдой пропорции устанавливает, что детским причитается 16,33 гривны; поэтому можно было бы предложить для дефектного места текста конъектуру: «децькы[.мъ полъ 17 гри]вьне». Однако уцелевшая верхушка титла при утраченной цифре расположена в позиции, не позволяющей уместиться слову «полъ». Вероятнее конъектура «децькы[жъ по 4 гри]вьне», предполагающая, что в сборе податей принимали участие четверо детских, получивших, таким образом, в общей сложности 16 гривен.