Адмиралы и корсары Екатерины Великой - Александр Широкорад

К сожалению, политику Екатерины не могли понять наши генералы и адмиралы, и принимали все ее слова за чистую монету. Добавлю еще неистребимую тягу нашего начальства от царей и президентов до губернаторов и мэров лезть командовать в тех вопросах, где они, пардон, «ни уха, ни рыла» не понимают. И вот всякие там Заборовские и Мещерские, нежась под теплым итальянским солнышком, возомнили себя великими стратегами и начали отдавать Качиони идиотские, а зачастую и взаимоисключающие друг друга приказы.

Пиратство и корсарство процветало на Средиземном море еще до основания Рима, и уже тогда стало очевидно, что командовать пиратами (корсарами) должен или командир судна при индивидуальном плавании, или командир соединения кораблей. А дело сухопутных начальников – это снабжение корсаров продовольствием, вооружением, судовым и личным составом.

И если бы Заборовский и Ко занимались только этим и не лезли командовать корсарами, то ход боевых действий на Средиземном море, да и исход войны были бы совсем другими. Ведь до появления дальней радиосвязи даже гениальный адмирал физически не мог, сидя в Сиракузах или Триесте, руководить действиями крейсеров в Эгейском море, не зная оперативной обстановки на месте и не имея возможности связаться с крейсерами ранее, чем через 3–5 дней.

Наконец, для жесткой блокады Стамбула, которая была бы равносильна его гибели, требовалось полностью пресечь снабжение его продовольствием на любых судах, включая нейтральные. Императрица в Петербурге могла издавать любые грозные указы в защиту нейтрального флота. А до корсаров эти указы могли и не дойти, да и вообще корсары по-русски понимали плохо, и для них, по русской пословице: «…указ не писан, а если писан, то не так». А при необходимости Петербург мог и откреститься от корсаров – мол, безграмотные разбойники и т. д. Главное, чтобы дело было сделано.

Полная блокада Дарданелл[200] и Босфора за неделю привела бы к тотальному голоду в Стамбуле, сопоставимому с голодом в Ленинграде в 1941–1942 гг., а это, в свою очередь, спровоцировало бы всеобщее восстание и хаос в столице. Далее – высадка большого русского десанта в Босфоре и конец войне.

А вдруг бы нейтралы объявили войну России? Кто? До войны большинство торговых судов проходили Дарданеллы под французским, австрийским и английским флагами, а также под флагами различных итальянских государств.

Теперь Австрия воевала с турками, Франция с 14 июля 1789 г. по 1796 г. выбыла из числа противников России в Восточном Средиземноморье. Французские дипломаты могли посылать в Петербург грозные ноты от лица «христианнейшего» короля Людовика XVI. Но, увы, само лицо сидело под арестом, и охваченной мятежом стране было не до войны с Северным Колоссом.

Мелкие итальянские государства в счет не идут, а Англия была слишком занята французскими делами. Таким образом, в Восточном Средиземноморье были все условия для начала беспощадной каперской войны.

Однако попытка Заборовского и Ко провести в жизнь благие намерения Екатерины II заставила отказаться многих греческих судовладельцев от вооружения своих судов. Ведь, честно говоря, большинство купцов занималось каперством и рисковало своими жизнями не столько ради возрождения прекрасной Эллады, сколько ради своей мошны.

Надо ли говорить, что после блестящих успехов в кампании 1788 г. Ламброс Качиони не имел никакого желания исполнять бестолковые приказы наших бюрократов. В результате к Екатерине и Потемкину полетели десятки доносов на храброго корсара.

8 января 1789 г. Потемкин из Елизаветграда[201] пишет сухое письмо Ламброс: «Для получения нужных от меня повелений… немедленно сюда отправиться».

14 января 1789 г., то есть почти одновременно, бригадир князь Мещерский, находившийся в Италии, отправил ордер майору Качиони. Там говорилось, что главнокомандующий морскими и сухопутными силами на Средиземном море генерал-поручик Заборовский «приказывает Вам со всеми судами идти в Сиракузы и явиться к контр-адмиралу Гибсу»[202].

Дело в том, что Заборовский, Гибс и Ко сколачивали так называемую «легкую флотилию российского флота», которая должна была базироваться на Сиракузы.

Ламброс Качиони не поехал ни к Потемкину, ни к Гибсу. Тогда бригадир князь В. Мещерский приехал в Триест и, видимо, с помощью австрийских властей арестовал Качиони. Но из тюрьмы пирата выручил некий Николай Жоржио. Любопытно, что об инциденте 7 апреля 1789 г. Ламброс написал Потемкину. Там пират просит наградить Николая Жоржио, именует Светлейшего отцом родным, но ничего не обещает.

Тем временем контр-адмирал Гибс, узнав о том, что Ламброс не собирается идти в Сиракузы, 23 мая 1789 г. пишет гневное послание в Петербург графу Безбородко. «Кто такой Качиони – корсар или военный? Если корсар, то он должен дать залог в 20 тысяч рублей, из коих удовлетворяются обиженные корсарами». Мол, флотилия Качиони ходит под Андреевским флагом, и теперь повсюду в Восточном Средиземноморье считают русский флаг корсарским.

Лишь к августу 1789 г. Заборовскому и Ко удалось, затратив огромные казенные деньги, «с бору по сосенке» сколотить «легкую российскую флотилию» под командованием Гульельма Лоренца. До этого Лоренц был мальтийским пиратом. В апреле 1789 г. контр-адмирал Гибс, находясь в Италии, познакомился с Лоренцем и принял его на русскую службу в чине капитана 2-го ранга.

В нее вошли три фрегата: «Фама» (вооружение: 50 пушек и 12 фальконет, команда 250 чел., флагман под командованием капитана 2-го ранга Лоренца), «Абонданцо» (20 пушек, 120 чел., командир лейтенант Телесницкий), «Перфет Альянс» (20 пушек, 100 чел., командир армейский капитан Войнович); пакетбот «Российский Орел» (24 пушки, 90 чел., командир лейтенант Дешаплет); шебеки: «Св. Екатерина» (16 пушек, командир грек[203] Лаин), «Св. Николай» (16 пушек и 4 фальконета, 50 чел., командир грек Кацори), «Минерва» (8 пушек и 12 фальконетов, 40 чел., командир англичанин Шмидт); полака «Св. Иоанн» (16 пушек и 8 фальконетов, 50 чел., командир грек Калига); кирлангич «Св. Николай» (14 пушек, 50 чел., командир грек Пондем).

В 1789 г. флотилия Лоренца базировалась на порты Королевства обеих Сицилий – Сиракузы и Мессину.

К началу кампании 1789 г. в составе флотилии Качиони были следующие суда: фрегат «Минерва Севера» (32 пушки, команда 102 человека); кирлангич «Великий князь Константин» (26 пушек, 50 чел.); кирлангич «Великий князь Александр» (26 пушек, 54 чел.); полака «Ахиллес Славный» (20 пушек, 50 чел.); полака «Святой Иоанн Патмосит» (20 пушек, 49 чел.); полака «Великая княгиня Мария» (20 пушек, 49 чел.); полака «Святой Лука» (20 пушек, 50 чел.); полака «Иосиф II» (26 пушек, 42 чел.); полака «Великий князь Павел» (28 пушек, 82 чел.).