Давай никому не скажем - Агата Лель

— Какие люди к нам пожаловали, ты посмотри, — на кровати, облокотившись о спинку, лежала Минаева. В коротком мини, на полу сброшенные туфли, в руках почти пустая бутылка вина.

— Ты что тут забыла?

— Пришла поздравить тебя с днём рождения. Вот видишь, отмечаю, — приподняла бутылку и сделала большой глоток. Вино полилось по подбородку, капая на вываливающуюся из глубокого декольте грудь. Полина фыркнула, разбрызгивая рубиновые капли, после чего вытерла рот ладонью и глупо хихикнула. — Извини, тебя так долго не было, что я немного перебрала. Тебе нравится моё новое платье?

— Езжай домой, я устал и хочу спать, — закрыл за собой дверь, и не обращая на неё внимания, принялся опустошать карманы, складывая мелочи на подоконник.

Её присутствие раздражало, смотреть на нажравшуюся в дрова девчонку, которая к тому же ведёт себя как назойливая шлюха, было особенно неприятно.

— А тебе говорили, что некрасиво прогуливать свой праздник?

— Как и приходить без приглашения.

— Меня позвала твоя мама! Обидно, что она хочет видеть меня куда больше, чем ты, — прикладывая усилия, Минаева встала, и шатаясь двинулась в мою сторону. — Я, между прочим, приготовила для тебя подарочек. Сейчас, с-секундочку, — она громко икнула, и взялась за подол своего экстра-мини. Извиваясь, едва не завалившись на пол, всё же стянула платье через голову, оставшись в одном черном кружевном белье. — Ну как тебе? Нравится?

— Оденься, и прекрати позориться, — поднял платье и всучил ей в руки.

— Скажи ещё, что не нравится! Ну же, скажи! — она швырнула в меня комком смятой ткани. — Я сижу тут, и как последняя дура жду тебя, а ты мотаешься с этой нищенкой! Ты совсем больной? А может, ты слепой?

— Прекрати устраивать этот цирк!

— Цирк? Цирк?! Видеть, как ты стелешься перед англичанкой, таскаясь за ней как верный пёс — вот где цирк! — из её глаз брызнули слёзы, тушь растеклась, оставляя на щеках грязные разводы. — Наверняка она жаловалась тебе, что кто-то ей житья в школе не даёт. Жаловалась-жаловалась, я знаю, она же любит строить из себя несчастную! Пожале-ейте меня! Я такая обделё-ённая, — изобразила противный голос Минаева. — Так вот, это я! Это я закрыла ее в толчке, я налила в её сумку чернила и журнал стащила тоже я! — она рассмеялась, но смех больше походил на вымученное покашливание.

— Ты ненормальная, тебе лечится надо! Давай, уходи по-хорошему, иначе мне придётся вытолкнуть тебя силой. И оденься наконец, — брезгливо кивнул на валявшуюся под ногами тряпку.

— Нет, ты точно слепой! Только слепой может не видеть очевидного! Она же прицепилась к тебе только ради денег твоего папаши! Надоело жить в нищете, вот и придумала способ открутить лоха и за счёт него выбиться в люди. Что ты о ней знаешь? Ничего ты о ней не знаешь! — она уже практически орала, скривив губы в неприятной гримасе.

— Мне достаточно того, что я знаю. И уж точно она в разы достойнее тебя.

— Да ни черта! Беспринципная потаскуха, вот она кто!

— Закрой свой рот! — надвигаясь на неё, буквально потерял над собой контроль.

— Ну давай, врежь и мне, как Круглову, как Горшку. Тебе же нравится из-за неё морды бить! — гордо задрала подбородок Полина, смело заглядывая в глаза. — Ты знаешь, почему она уехала из Москвы? Не знаешь! А я могу тебе сказать, если хорошо попросишь.

— Мне наплевать. Не хочу слушать твой пьяный бред, — взял с подоконника пачку сигарет, и открыл дверь на балкон.

— Да тр*халась она там с директором своим, понятно? — кинула мне в спину, и я застыл, ощутив, как в горле моментально пересохло. Дрожащими пальцами извлёк сигарету и тут же выронил. Достал вторую. — Директор школы, в которую он сам её и пристроил, — продолжила она. — Мужик лет на двадцать старше, женат и трое малентких детей. Но ей было навалить, она раздвигала ноги ради собственной выгоды! За место тёплое держалась, ещё, небось, метила в будущем женить на себе.

— Откуда знаешь? — слова давались с трудом. Язык словно прилип к нёбу.

— Мать моя в командировку в Москву недавно ездила. Ей знаешь ли, выяснить что-то вообще проще простого. Жена его, мужика этого, сама ей рассказала. Она тоже судья и её университетская подруга. Как видишь, мир тесен, к несчастью для твоей нищенки, — в голосе Минаевой сквозил неприкрытый яд, но я уже плохо её слышал, силясь выкинуть только что услышанное из головы.

Этого просто не может быть. Не может. Яна не такая! Она не будет спать с женатым, тем более из меркантильного интереса. Это какая-то чушь, придуманная Минаевой только что, чтобы вывести меня на эмоции.

— Я не вру, ты не думай, — будто подслушав мои мысли, добавила Полина, воюя с платьем. — Спроси у неё сам, если хочешь. Увидишь, как она будет изворачиваться.

— Проваливай, — не оборачиваясь, процедил сквозь зубы.

— Она и тебя использует, а потом кинет.

— Я сказал — проваливай! — не выдержав, повысил голос.

Минаева подобрала с пола туфли, кинула на прощание пару ласковых и наконец свалила, громко хлопнув дверью.

Отличное настроение сошло на нет. Место недавней эйфории в душе заняла тревога.

А что если это правда? Что если Яна действительно крутила роман с женатым чтобы выбиться в люди, построить карьеру в столице? Но это так на неё не похоже. Не могла она! Просто не могла!

Может, она была в него влюблена, или он её соблазнил, или вообще заставил… Ну не лепился её образ с коварной разрушительницей семей, и уж тем более с продуманной стервой, готовой ложиться под любого, ради денег или карьерного роста. Нелепица какая-то. В любом случае выводы делать рано, нужно поговорить с ней и спросить прямо. Не станет она мне врать!

Принял душ, переоделся, лёг в кровать, но сна ни в одном глазу: ворочался с боку на бок, размышляя о словах Минаевой.

С одной стороны, мне не должно было быть никакого дела, как Яна жила до того, как приехала сюда. Она имела право жить так, как ей того хотелось, и даже если вдруг у нее всё-таки была связь с этим директором, значит была на то веская причина. И она не обязана оправдываться за своё прошлое. Ни передо мной, ни перед кем бы то ни было ещё. Но с другой стороны… лезть в чужую семью — это всё-таки грязь. А уж если ради денег, то… Чёрт! Ведь так хорошо всё было.

Как не старался оправдывать её в своих мыслях, в глубине души прорастало зерно сомнения, которое с подачи лёгкой руки Минаевой сразу же пустило корни.

Если она все это всё-таки придумала, а надежде испортить мне настроение — ей это удалось. А если всё это окажется правдой, то…

Я надеялся, что она солгала.

Так и ворочался всю ночь, уснув только под утро.

Проснулся половина девятого — проспал первый урок. Да и второй придётся прогулять тоже, в любом случае уже не успею. Быстро собрался, гонимый мыслью, что на третий нужно попасть по-любому, потому что третий сегодня — английский.