Античность: история и культура - Александр Иосифович Немировский

условия. 500 кораблей были выведены в море. Карфагеняне устремились к стенам и в гавань, чтобы бросить прощальный взгляд на флот, с которым было связано столько несбывшихся надежд. И вот уже пламя охватило мачты, реи и паруса. И над морем поднялось зарево, видимое не только в Карфагене, но и в Сицилии.

Восточный узел. Еще до окончания Ганнибаловой войны сплелись в тесный узел противоречия между Римом и эллинистическими державами. В 205 г. до н. э. римляне заключили мир с Филиппом V, так и не оказавшим серьезной поддержки Карфагену, ибо римлянам удалось натравить на него Этолийский союз. И тогда же умер царь Египта Птолемей Филопатор. Власть перешла к его пятилетнему сыну, от имени которого правили опекуны. В Александрии вспыхнуло восстание, и опека была передана Риму в надежде на защиту владений Египта от посягательств непрошеных наследников Филиппа V и царя Сирии Антиоха III, уже приступивших к дележу египетского наследства: Филипп захватил ряд принадлежавших Птолемею островов в Эгейском море, Антиох – египетские владения в Малой Азии.

Одновременно обострились отношения между Македонией и Этолийским союзом городов, с которым всего несколько лет назад кончилась война, в которую втравили этолийцев римляне. Римляне предложили Филиппу V посредничество. Тот отказался, после чего римляне благородно обнажили меч «в защиту» слабых и угнетенных.

Война Рима с Македонией, начавшаяся в 200 г. до н. э. через год после завершения воины с Карфагеном, велась в благоприятной для Рима обстановке: общественное мнение было на его стороне. При Киноскефалах в 197 г. до н. э. произошло первое столкновение македонской фаланги и римского легиона. Сила фаланги была в ее неуязвимости для ударов с фронта. На противника двигалась лавина закованных в железо воинов, ощетинившихся копьями, которыми протыкали всех, кто пытался оказать сопротивление. Медленное и неудержимое движение фаланги вызывало, как сообщают очевидцы, ужас. Легионы, состоящие из отдельных подразделений (манипул), были подвижны. Легионеры поражали противника еще на расстоянии ударами дротиков. Дротики македонской фаланге обычно не были опасны. Однако местность, по которой шла фаланга Филиппа V, была холмистой: в то время как правое крыло фаланги угрожающе двигалось вперед, левое несколько задержалось. И тогда римские дротики обрушились во фланг фаланге. Македонские ряды были расстроены окончательно римскими боевыми слонами.

Грек, современник этого сражения, видевший в Филиппе V врага, а в римлянах – освободителей, написал язвительную эпиграмму от имени павших македонян:

Здесь без могильных холмов, без надгробных рыданий, о, путник,Тридцать нас тысяч лежит на фессалийской земле.Нас этолийская доблесть повергла и храбрость латинян,С Титом пришедших сюда от италийских равнин.Горе стране македонской! Сломилась надменность Филиппа,С битвы, оленя быстрей, он, задыхаясь, бежал.

Неизвестно, прожил ли поэт до середины II в. до н. э. Но если прожил, то должен был понять, что поражение при Киноскефалах было горем не для одних македонцев, но и для всех эллинов, в том числе и этолян, союзников римлян в войне с Филиппом V.

Потерпевший поражение Филипп вынужден был принять предложенные ему условия мира. Он обязывался уплатить контрибуцию, отдать флот, не иметь более пяти тысяч вооруженных воинов. Подчиненные ему греки объявлялись свободными. Рассказывали, что, когда во время Истмийских игр Тит Фламинин провозгласил эту свободу, его чуть не разорвали на части, ибо каждый рвался пожать благородную руку римлянина.

Что дало прекрасное слово «свобода» эллинам? Освобождение от власти ненавистной Македонии? Но не только это! Возможность каждого из эллинских городов жить по своим законам, никому не подчиняясь? Такую свободу ранее других вкусила Спарта, отделившаяся от Ахейского союза городов. Захвативший там власть представитель низов Набис устроил богатым гражданам кровавую баню, а их жен сделал наложницами своих сообщников. «Свобода» в переводе на язык реальности означала распад всего того, что хоть как-то связывало эллинов Балканского полуострова, что давало им возможность нормально жить и сопротивляться силам хаоса. Такая свобода была для большинства граждан полисов хуже прежнего рабства. Поэтому неудивительно, что получившие из рук римлян «свободу» вскоре сами к ним обратились: «Владейте нами и правьте!» Но знал ли Фламинин, даровавший эллинам «свободу», на что он их обрекает? Кажется, нет.

Полководец без войска. Пять лет после заключения мира с Римом Ганнибал провел в Карфагене. Аристократической верхушке пришлось, скрепя сердце, допустить авторитетного полководца в Большой Совет. Но он оставался там в одиночестве. Советники, для которых казна республики и государственные должности служили кормушкой, были неуязвимы, поскольку обладали пожизненной властью. И когда Ганнибал, избранный суффетом, провел закон о ежегодном обновлении совета, отцы города нанесли ему удар в спину. В Рим последовал донос о тайных сношениях Ганнибала с сирийским царем. В Карфаген прибыло римское посольство. Ганнибал слишком хорошо знал римлян и своих соотечественников, чтобы медлить. Пока собирался совет для вынесения суждения о Ганнибале, пока принималось постановление об объявлении его вне закона о конфискации его имущества и срытии до основания его дома, Ганнибал был уже недосягаем. Он держал путь к Антиоху, единственному из царей, кто мог бы возглавить сопротивление Риму.

Война с Антиохом III Великим. Государство Селевкидов после долгой серии неудач и отпадения большей части территорий, объединенных когда-то Селевком, переживало явное возрождение. За два года до того как карфагенские наемники в Иберии объявили своим полководцем Ганнибала, сирийскими воинами был провозглашен царем после гибели брата еще более юный Антиох III, которому в 223 г. до н. э. не исполнилось и двадцати лет.

Честолюбивый и энергичный, не лишенный полководческих способностей и дипломатического дара, он начинал с неудачи в столкновении с Египтом – в тот год, когда Ганнибал торжествовал победу при Тразименском озере. Но в течение следующего десятилетия Антиох III не только возвратил под власть Селевкидов значительную часть земель, утраченных бездарными преемниками его прадеда Селевка, но и повторил путь Александра в Индию. Одиннадцать лет спустя после перехода Ганнибалом Альп он проводит свое войско через снежные перевалы Гиндикуша. Получив от индийских правителей заверения в дружбе и в знак этой дружбы боевых слонов, к 205–204 гг. до н. э. Антиох III прибывает в Вавилон. Теперь это уже не юнец, чьи успехи приписывают уму его советников, а опытный полководец, достигший возраста, который, по греческим представлениям, является акме – вершиной творческих и физических возможностей человека. Именно тогда он объявляет себя царем царей, принимая тот титул, который носили покоренные в свое время Александром персидские Ахемениды.

В 196 г. до н. э., через год после битвы при Киноскефалах, Антиох III переходит через Геллеспонт и на руинах разрушенной фракийцами Лисимахии основывает город, который мыслит столицей всего эллинистического мира, от Балкан до Египта. Он мечтает воссоздать империю Александра и оставить ее своему сыну Селевку.

Ложная весть о кончине юного Птолемея V заставляет Антиоха покинуть Лисимахию в надежде осуществить