Змеиное гнездо. Тень заговора - Злата Иволга

Когда он пришел в себя, вокруг был все тот же спокойный и тихий ночной лес. Марио осторожно сел, ощупывая живот и ноги. Наружных ран не было. Шестая Башня, как он и подозревал. Лекари-коновалы недоделанные. Довели его до того, что он чуть не нарушил Кодекс. Знать бы еще, зачем им понадобилась девчонка Фике. И не эти ли разгуливающие вокруг столицы Илеханда маги поспособствовали исчезновению Кьяры? Мало ли, кого мог нанять Корф. Граф Риччи недолго колебался, выбирая между чужими политическими интригами и своими. Если бумаги действительно едут в Тусар, то это могло значить только одно – их везет туда принц Джордано. Неважно теперь, как они попали к нему. Сейчас главное, что предпочтет принц – уничтожить бумаги, содержащие сомнения в его происхождении, или выдать их и автора королю Лоренцо. Если, конечно, сумел вычислить автора. Последнее, что Марио слышал – принц Джордано со всей свитой хотели по пути в Тусар остановиться у герцога Фердинанда в Поляне. Далеко они уехать не могли, значит, их можно догнать и разобраться со всем на месте. Вот только в одиночку такие дела быстро не сделаешь. Придется подумать о помощниках. И, кажется, Марио знал, где их найти.

Из окон особняка, гордо возвышающегося на одной из центральных улиц, были видны приспущенные флаги. На днях в столице объявили траур по безвременно скончавшейся королеве Фредерике. Как и полагается в таких случаях, в городе стало малолюдно, утихли увеселительные заведения и даже торговцы на рынках стали кричать тише.

– Вверх неприличия устраивать похороны так рано, – заявила герцогиня Оттилия, сильно щурясь и всматриваясь в вытянутое на расстоянии руки письмо. – Почтенные люди в это время только приступают к завтраку. О чем только думает эта Ингрид, не понимаю? У генералиссимуса могла бы быть племянница и потолковее. Унесите эти булки, у меня от них изжога.

Слуги поспешили выполнить приказание хозяйки, а она сама отложила письмо из дворца, подперла трясущийся подбородок слабенькой ручкой со сведенными артритом пальцами и снова уставилась в окно.

– Как удачно, что я сейчас в столице и не придется ехать в карете. Из Жабьего Пруда путь не близкий, – сказала Оттилия, не замечая, что слуги уже вышли из комнаты. – Помнится, по дороге на похороны Вильгельмины пришлось устраиваться в карете Фердинанда, потому что моя застряла в грязи. Мне невероятно повезло, что он поехал той же дорогой. Правда, то было в Сезон Зимородка.

Дверь скрипнула.

– Ваша светлость, пришел барон Зингер.

Оттилия поджала бесцветные губы.

– Хорошо. Принесите еще одну чашку для барона. Наверное, он еще не завтракал. А не предложить будет невежливо.

Гость зашел в гостиную, снял шляпу и трепетно приложился к сморщенной ручке хозяйки особняка.

– Добрый день, герцогиня. Как ваше здоровье?

– Меня спрашивают об этом последние сорок лет. И я каждый раз отвечаю – не ждите напрасно.

– Как можно, – вздохнул барон и поклонился. – Я всегда говорил, что прекраснее моей тещи нет никого в королевстве.

Оттилия окинула его недоверчивым взглядом. Она никогда не могла понять, как ее младшая дочь польстилась на этого человека. Может, в молодости он был хотя бы хорош собой? Однако видя эти залысины, обрамляющие седые волосы, топорщащиеся усы и бородку цвета молотого перца, серые глаза навыкате и мешки под ними, в это было трудно поверить. Но льстить он умел всегда. И наверняка находил тех, кто принимал все за чистую монету. Как ее дура Катарина, например.

– Что вам опять нужно, барон?

Он выпрямился, сунул шляпу под мышку и поправил воротник.

– Я насчет нашего дела. Мне удалось уговорить своего зятя посетить ваш дом. Он должен скоро прийти. Нам необходимо поговорить, а здесь вполне надежное место.

Оттилия прищурилась и пожевала губами.

– Не дом, а кубло заговорщиков. Сказываются ваши придворные привычки – шептаться по углам.

– Дорогая герцогиня, позвольте напомнить, что я не о себе пекусь. Наша драгоценная Иоганна – вот причина всех моих забот. И ее милая малышка, конечно же.

Оттилия закуталась в лежащие вокруг нее меха, хотя за окном стоял жаркий Сезон Змеи. Впрочем, другие в ее возрасте уже давно костями в склепах рассыпались.

– Она прекрасный ребенок, – продолжал барон. – Представляете, Иоганна даже хотела заказать портрет, но я возразил, ведь девочка еще такая маленькая. Я говорил, что мы назвали ее Гертрудой?

– Это королевское имя, – пробормотала Оттилия, еще сильнее кутаясь в меха.

– Я надеюсь, что малютка вырастет похожей на вас. У нас есть ваш портрет, его привезла еще Катарина.

Правнучка лейб-лекаря – Гертруда. Духи-покровители династии Фершланге свою изжогу заработали. Но недалекая Иоганна и ее малышка были последними из многочисленного потомства старой герцогини.

Оттилия устало откинулась в кресле и прикрыла глаза.

– Хорошо, где…

Дверь снова скрипнула.

– Ваша светлость, пришел молодой господин. Говорит, что по просьбе барона.

– Зовите.

Гость быстрыми шагами зашел в гостиную, огляделся, коротко поклонился хозяйке, и перевел свой тяжелый взгляд на барона.

– Вы настойчиво добивались встречи, и вот я здесь.

– Я рад, что вы послушались, – мягко произнес барон. – Это напрямую касается интересов нашей семьи.

Хвала Хору, барон предпочел не заметить, как и герцогиня, и молодой гость судорожно задержали начавшие кривиться губы.

– Вы завтракали, мой милый? – осведомилась хозяйка у нового гостя.

– Спасибо, не беспокойтесь, – тот улыбнулся герцогине и снова мрачно посмотрел на барона. – Помнится, в последнюю нашу встречу вы предоставили меня самому себе.

– Я желал, чтобы вы и Иоганна увиделись без чьего-либо давления и напутствий. Вам необходимо было поговорить. Сейчас мы все должны держаться вместе.

– Говорите прямо, я устал, – прервал его молодой гость.

– Через день состоятся похороны ее величества, а еще через шесть дней – Большое дворянское собрание. Я ничего не путаю, герцогиня? – склонился в ее сторону барон.

– Все правильно, – кивнула старая дама, теребя свой мех.

Она встретилась взглядом с молодым гостем и несколько раз кивнула ему.

В знакомом храме было тихо и мирно. Солнце просвечивало сквозь цветные витражи и выхватывало то там, то здесь кружочки мозаичного пола или резных стен. В послеполуденный час посетителей было мало, только смиренные священники ходили туда-сюда по своим делам. А вот и самый смиренный из них. Подойти?

– Процветание и мир тебе.