Пылающий бог - Ребекка Куанг

* * *

Дорога на гору Тяньшань считалась священной.

Во всех легендах с горы Тяньшань сходили боги. Именно на ней стоял Лэйгун, когда высек посохом молнию до самого неба. Там царица-мать Запада ухаживала за персиковым деревом бессмертия и приговорила богиню Луны Чанъэ к вечным мукам. Там пала Саншэнму, сестра мстительного Эрлан-шэня, когда небеса покарали ее за любовь к смертному.

Понятно, почему боги избрали это место с прохладным и свежим воздухом, где растущие по обочинам тропы цветы были такими яркими, что казались ненастоящими. По тропе ходили так редко, что она почти скрылась в зарослях.

Шли молча, никто не проронил ни слова. Кроме шагов, Рин не слышала ни звука – ни птичьего щебета, ни жужжания насекомых. Прекрасная гора Тяньшань казалась лишенной жизни.

В полдень показались дирижабли.

Сначала Рин решила, что гул в воздухе ей послышался, настолько он был слабым. Она подумала, что это лишь игра воображения из-за расшатанных нервов и страшной усталости.

Но Дацзы застыла, и Рин поняла, что она тоже услышала.

Цзян посмотрел в небо и простонал:

– Проклятье!

Из-за густой белой пелены тумана медленно появились дирижабли, один за другим – черные силуэты, наполовину скрытые за облаками, словно затаившиеся чудовища.

Рин, Цзян и Дацзы были как на ладони, стоя на белом снегу, три цели прямо перед расстрельным взводом.

И давно Нэчжа знает, где она? С тех пор как она прибыла в провинцию Собака? С первого дня похода? Наверное, он следил за южанами с помощью дирижаблей-разведчиков, которые оставались невидимыми за линией горизонта и наблюдали, как армия пересекла хребет Баолей, словно охотники, преследующие отбившегося от стада молодого оленя. Наверное, Нэчжа догадался, что они идут на запад в поисках спасения. А после опустошительного поражения в Наковальне ему отчаянно нужно было продемонстрировать гесперианцам победу, вот он и решил подождать, когда сможет уничтожить сам источник сопротивления.

– Чего ты ждешь? – прошептала Дацзы. – Уничтожь их.

Цзян покачал головой:

– Они слишком далеко.

Он был прав. Дирижабли осторожно ползли сквозь туман, как терпеливые хищники, высматривающие новую жертву. Но на такой высоте они оставались лишь туманными силуэтами в небе, и тени Цзяна не могли до них добраться. Однако дирижабли не приближались. И не стреляли.

Нэчжа знает, поняла Рин. Это единственное объяснение. Каким-то образом Нэчжа догадался, что она задумала, по крайней мере, был близок к этому. Он пока не был готов убить весь Триумвират. Ему хотелось узнать, что именно находится на горе, хотя бы ради своих гесперианских покровителей.

– Тогда пошли дальше, – отрезала Дацзы, отвернувшись от дирижаблей. – Наверх.

У них не было другого варианта, кроме как последовать за ней.

Рин карабкалась по скользким камням, и все мысли уступили место чистому леденящему ужасу. Теперь ее вопросы о Триумвирате уже ничего не значили. Что бы ни сделал Цзян, что бы от нее ни скрывал, кем бы ни были те дети – это не имело значения. Где-то наверху маячили дирижабли Нэчжи, готовые превратить ее кости в пепел по единственному приказу. Остался лишь один способ выжить – Жига.

Она собиралась разбудить чудовище. И ей было плевать.

Чуть выше тропа скрылась в таком густом тумане, что Рин не только ничего не видела, но едва могла дышать. Тот самый знаменитый туман горы Тяньшань, непроницаемый покров императрицы Четырех небес, не дающий смертным открыть двери к небесам. Идти в такой влажности было все равно что идти по воде. Рин ничего не видела в шаге перед собой, пришлось карабкаться на четвереньках, отчаянно прислушиваясь к шагам Дацзы.

Она по-прежнему слышала дирижабли, но больше их не видела. Гул ослабел, как будто те сначала подлетели к горе, но потом повернули обратно.

Может, дирижабли их не заметили? Скорее всего. Если туман так опасен для путников, то, несомненно, опасен и для дирижаблей. Они наверняка дожидаются, пока небо расчистится, чтобы определить точное положение целей.

Сколько осталось времени? Несколько часов? Или минут?

Дышать становилось все труднее. Во время похода через горы Рин привыкла к разреженному воздуху, но на такую высоту они не поднимались. Руки и ноги разламывались от усталости, так что хотелось кричать от боли. Каждый шаг казался пыткой. Рин еле волокла ноги и уже ползла с черепашьей скоростью, вкладывая все оставшиеся силы.

Но не останавливалась. С самого начала они договорились устроить привал на полпути, если слишком быстро устанут, но когда над головой кружат дирижабли, это уже было невозможно.

Шаг за шагом, твердила она себе. Один шаг. Потом другой. И еще один, пока, наконец, крутая тропа не уступила место плоскому камню. Рин рухнула на четвереньки, тяжело дыша и радуясь хотя бы секундному отдыху.

– Это здесь, – прошептала за ее спиной Дацзы.

Рин подняла голову и прищурилась, пока не различила сквозь туман контуры Небесного храма – внушительной девятиярусной пагоды с красными стенами и скошенной кобальтово-синей крышей, сверкающей так ярко, словно здание построили только вчера.

Дверей в храме не было. На месте двери в стене было прорезано квадратное отверстие, а за ним ждала лишь темнота. И никакой преграды для ветра и холода. То, что находилось внутри, не нуждалось в защите – мрак пульсировал собственной мощной и темной энергией. Рин чувствовала эту энергию в воздухе, который становился все плотнее по мере приближения, и по ее коже побежали мурашки.

Здесь граница между миром богов и миром смертных размывалась. Благословенное место. Про́клятое место. Рин не могла точно решить.

Темный вход в храм манил и притягивал. Но Рин вдруг охватило сжимающее сердце желание убежать.

– Давай же, – подтолкнула ее Дацзы. – Входи.

Рин нервно сглотнула и шагнула через порог, освещая темноту пламенем. В нижнем помещении храма не стало теплее. Но не было и холодно. Температура как будто отсутствовала, идеальная пустота. Воздух неподвижен. Ни пылинки. Место, высеченное вне границ реального мира, вне времени.

Глаза Рин постепенно привыкли к сумраку.

В Небесном храме не было окон. Стены на всех девяти этажах были из твердого камня. Даже потолок, в отличие от всех пагод, где побывала Рин, полностью перекрывал небо, не пропуская ни луча света. Только в ее ладони горел красный огонек.

Рин осторожно увеличила пламя, пытаясь осветить каждый уголок, но так, чтобы не устроить пожар. Наверху стояли на пьедесталах статуи шестидесяти четырех богов, в точности как в Пантеоне. Пламя отбрасывало огромные искаженные тени на высокие каменные стены, придавая им устрашающий вид.

Да, здесь, безусловно, присутствовали боги. Рин не просто их чувствовала, она их слышала. Вокруг раскатывался странный шепот, но слова пропадали, как только она пыталась их распознать. Рин задержалась у пьедестала Феникса. Глаза бога смотрели вниз, прямо на нее – насмешливые, приветливые и манящие. «Давненько не виделись, малышка».