Мертвая земля - К. Дж. Сэнсом

– Потерпите еще денек, – попросил я, тяжело вздохнул и добавил: – Саймон, тебе придется дать показания на суде. Рассказать о том, что произошло с ключом от конюшни.

На лице парнишки мелькнул испуг.

– Говорить на суде, перед кучей народу? Перед судьями?

– Тебе нечего бояться, – заверил я. – Я все время буду рядом. Твои показания очень важны.

– Ему заплатят? – спросила тетя Хильда, во взгляде которой вспыхнули жадные огоньки.

– Нет.

– Тогда нечего тебе делать в этом суде, Грязнуля.

Но Скамблер решительно кивнул:

– Я приду, мастер Шардлейк. Только вы с мастером Николасом не оставляйте меня ни на минуту.

– Спасибо, Саймон, – с чувством произнес я.

Тетя Хильда поджала губы.

– Думаю, будет лучше, если я тоже пойду в суд, – заявила она. – Присмотрю за Грязнулей.

– Как вам будет угодно, – пожал я плечами. – Да, Саймон, твоя тетя права: ставни следует закрывать плотнее. На всякий случай.

– В комнате страшная духота, – пожаловался Скамблер.

– Знаю. Но ради безопасности духоту вполне можно потерпеть.

Тетушка Хильда проводила нас до порога.

– Иногда мне кажется, сам дьявол послал этого мальчишку мне на мучение, – изрекла она на прощание и с шумом захлопнула за нами дверь.

Вернувшись в «Девичью голову», мы решили немного поспать: вечером предстояло еще немало дел, а мы буквально с ног валились от усталости. В семь часов, поспешно перекусив, мы вновь направились на рыночную площадь, на постоялый двор, где остановилась Изабелла. Проходя по площади Тумлэнд, мы увидели в дверях одного из богатых трехэтажных домов высокого человека в пышно расшитой мантии; судя по всему, он грелся на вечернем солнышке. На вид ему было лет пятьдесят; длинные седые волосы обрамляли красивое, с правильными чертами лицо; у рта залегла жесткая складка; большие глаза внимательно поглядывали по сторонам. Некоторые прохожие кланялись ему. Я вспомнил, что Тоби уже показывал мне этого человека; он был среди отцов города, которые приветствовали судей у ратуши в минувший понедельник. Августин Стюард, один из самых уважаемых людей в Норидже. На память мне пришли слова Питера Боуна о том, что богатые купцы прибрали к рукам не только торговлю, но и производство шерстяных тканей.

На рыночной площади вовсю шла уборка; торговцы складывали в повозки нераспроданные товары; оборванные ребятишки сновали туда-сюда, подбирая с земли гнилые фрукты и обрезки мяса. Нужный нам трактир мы нашли без труда. Обеденный зал был битком набит купцами и законниками, наливавшимися пивом после трудного дня. Мы осведомились у слуги, где находится комната миссис Изабеллы Болейн. Услышав это имя, несколько человек с любопытством уставились на нас. Слуга, не говоря ни слова, провел нас по коридору первого этажа.

Мы постучали, и Изабелла открыла дверь. На ней было зеленое платье с высоким воротником, изящное, но скромное, идеально подходящее для суда; белокурые волосы убраны под чепец такого же оттенка, как платье. На очаровательном личике застыло встревоженное, хотя и решительное выражение. Увидев нас, она улыбнулась с явным облечением:

– Спасибо, что пришли, мастер Шардлейк. Мы прибыли сюда всего полчаса назад. Здешние постояльцы таращились на нас, как на диковинку.

– Боюсь, в течение ближайших дней вы будете находиться под постоянным огнем любопытных взглядов.

– Вы виделись сегодня с моим мужем? – нетерпеливо спросила она. – Есть какие-нибудь добрые известия?

– Боюсь, что нет.

Изабелла изменилась в лице. Я сообщил ей о печальной участи, постигшей Снокстоуба.

– Господи Исусе, – прошептала она. – Еще одна смерть. Вы полагаете, кто-то столкнул его с моста?

– У меня имеются подозрения, но нет ровным счетом никаких доказательств, – вздохнул я.

Рассказывая Изабелле о крупной сумме денег, которую ее муж спрятал в конюшне, я внимательно наблюдал за реакцией собеседницы. Ее удивление, так же как и радость, показалось мне абсолютно искренним.

– Слава богу, что Джон оказался так предусмотрителен, – произнесла она, выслушав меня.

Наконец я сообщил, что в случае неблагоприятного решения суда леди Елизавета уполномочила меня подать просьбу о помиловании; можно было не сомневаться, что во время свидания Болейн расскажет об этом жене. Необходимо до времени держать наше намерение в тайне, подчеркнул я. Услышав, что нависшая над ее мужем угроза смерти несколько отступила, Изабелла в изнеможении опустилась на стул; плечи ее содрогались, на глаза выступили слезы.

– Слава богу… – шептала она одними губами. – Слава богу…

– Исполнение приговора, вне всякого сомнения, будет отсрочено, – заметил я. – Но, как я уже сказал вашему супругу, мы не можем быть совершенно уверены в том, что король дарует ему помилование.

Изабелла промокнула глаза платком:

– Но это дает нам надежду, даже если Джон будет признан виновным. Простите меня, я всего лишь слабая женщина, а в последнее время стала особенно слезливой.

– Вы несправедливы к себе, миссис Болейн, – возразил Николас. – Хотя на вашу долю выпало немало испытаний, вы проявили недюжинную смелость и выдержку.

Губы Изабеллы тронула благодарная улыбка.

– Да, ваше мужество достойно всяческого уважения, – подхватил я и, глубоко вдохнув, добавил: – Есть один вопрос, по которому мы с вашим супругом так и не смогли договориться. Я полагаю, что в ночь убийства Эдит он выходил из дому. У вас имеются какие-либо предположения по поводу того, где он мог быть?

– Если вам что-нибудь известно, расскажите нам об этом сейчас, иначе будет слишком поздно, – добавил Николас.

– Я ничего не знаю, – ответила Изабелла, глядя мне прямо в глаза. – Если Джон уходил, он покинул дом тайком, ни слова мне не сказав. – В голосе ее послышались нотки отчаяния. – Неужели вы думаете, что я скрыла бы от вас правду – сейчас, когда на карту поставлена жизнь мужа?

– Мы не сомневаемся, что вы откровенны с нами, миссис Болейн. Прежде чем вы отправитесь на свидание с мужем, я хочу подготовить вас к тому, что нам предстоит завтра. Я намерен вызвать в качестве свидетеля вашего управляющего, мастера Чаури. Ваш супруг уверен, Чаури не откажется свидетельствовать в его пользу, подтвердив, что он был хорошим хозяином.

– Да, конечно. Дэниел и мой муж прекрасно ладили друг с другом. Чаури – очень порядочный человек, единственный из слуг, кто сохранил нам верность. У меня не осталось даже горничной, так что меня сопровождает только Дэниел. Он остановился в соседней комнате. Вне всякого сомнения, мы дали пищу для новых сплетен, – с горечью добавила Изабелла.

– Вы не могли бы позвать мастера Чаури? Я хотел бы кое о чем его спросить.

Изабелла вышла и через пару минут вернулась в обществе Чаури, одетого в добротный черный дублет; его рыжие волосы и борода были подстрижены и аккуратно причесаны.