Мрак под солнцем - Чингиз Абдуллаев

Теперь настала очередь удивляться Жоакину.

— Вы с ума сошли? — нервно сказал он,оглядываясь. — Нас могут услышать.

— Дурак. Я же все сразу вычислил. Ты, гениальныйнелегал, но глупый аналитик, — прошипел, белый от ярости, Бернардо, —значит, говоришь, три месяца кресло делали. Три месяца! Значит, заранее знали,что меня должны ранить в Мадриде именно в ногу, именно в это место. И тебя тожеготовили три месяца с расчетом, что я буду ранен. Они заранее знали, что я будуранен. Понимаешь, заранее знали. Ох, какой сукин сын наш генерал. Какой сукинсын! Это он все придумал, я ведь его стиль хорошо знаю. Кто-то из нашихснайперов подстрелил мне ногу, а потом сразу появился ты, бедныйврач-марокканец…

— Говорите тише, — попросил Жоакин.

— И меня повезли в Мексику, где случайно подвернувшийсянам врач, лицо вне всяких подозрений, убивает Альфредо, убирая последнегостоящего на нашем пути. И, наконец, в Мехико ты вдруг находишь журнал, гдеописывается это кресло. Журнал ты нашел несколько дней назад, а кресло делаютуже три месяца. Значит, и журнал подбросили. И меня кладут в кресло, чтобы явыполнил задание «Чиновника». Вот подлецы, — он рассмеялся, — а,вообще, гениально придумано. Если бы не моя нога, поставил бы вам пятерку заизобретательность. Такой трюк мог придумать только Сергей Валентинович. Этовполне в его духе. Только не говори мне, что снайпер случайно попал мне в ногу.Все равно ведь не поверю.

Жоакин молчал. Он глядел в море, где купались женщины.

— У тебя действительно есть путь для отступления илиэто тоже блеф?

— Есть.

— Хорошо. Сегодня, пока женщины будут переодеваться,покажешь мне, как открывать эту трубку. Вот, сволочи, что придумали. Иинвалида, и кресло, конечно, никто проверять не будет. Оно ведь металлическое.

— Придумывал не я, — обиженно выговорил Жоакин, —я только передаю поручения Сергея Валентиновича.

— Спасибо. Ты очень любезен. Врач, надеюсь, тынастоящий. А то скоро по легенде мне и ногу должны будут отрезать.

— Настоящий, — усмехнулся Жоакин, — а нога утебя в порядке. Уже через неделю сможешь бегать. Ничего серьезного нет.

— Надеюсь, но ты не сказал мне еще имени. Чье завтрарождение, что нас точно пригласят?

— Уже пригласили. Я слышал, как утром звонила ВильмаКастро.

— При чем тут она?

— Завтра день рождения ее супруга — Рауля Кастро.

— Ну и что?

— Твой объект — его брат. Он обязательно будет на днерождения своего брата, на этом и строился весь расчет.

— Фидель, — прошептал Бернардо, — значит, этосудьба. По берегу к ним бежали улыбающиеся женщины.

Когда наконец загорелся свет в комнате, можно было увидетьсразу два растерянных лица — Эдгара Леймена и Роджера Робинсона. Последний снялс глаз аппарат, позволяющий двигаться в темноте и видеть все объекты. Убрал егов сторону.

— Ради этого вы убрали столько людей? — тихосказал он.

— А вы считаете, что это много? — неприятноулыбнулся Леймен. — Мы мечтали об этом столько лет. Еще при Кеннеди ЦРУразрабатывало планы убийства или устранения Фиделя. Мы тридцать пять лет терпиму наших берегов эту русскую базу и ничего не можем с ними сделать. И вотнаконец только сейчас у нас появился шанс.

— Почему только сейчас?

— Его уберут сами русские, силами своей агентуры.Подробности я не знаю, но, как только уберут Фиделя, мы сразу начнем активныедействия. Об этом мечтали еще наши отцы, Роджер. А тут появляетесь вы исрываете нашу операцию своими дурацкими запросами, своей неуемной активностью.Неужели это действительно не понятно?

— Но почему русские пошли на это? Им для чего нужноустранять Фиделя? Он ведь их союзник.

— А деньги? Кто даст им деньги, если не Международныйвалютный фонд? А прием в НАТО их соседей? Мы ведь вполне реально можемзаморозить прием в Североатлантический блок новых членов НАТО. Подробностей яне знаю, но их министр иностранных дел и наш государственный секретарь обо всемдоговорились, разграничив пределы наших взаимных обязательств. И после этогосоглашения стала возможной операция по устранению Фиделя, которую должныпровести сами русские. Вы понимаете, Роджер, как это здорово. Они тридцать пятьлет защищали его от нас, а теперь сами и придушат. Ничего лучше придумать былонельзя.

— Но при чем тут мои люди?

— Не будьте идиотом, — взвизгнул Леймен, —это ведь элементарно! Вы должны понимать диалектику разведки, ее неизбежныепотери.

— Да, должен понимать. Но я не понимаю.

— Что вы сказали?

— Эдгар Леймен, вы — сукин сын и негодяй. Из-за таких,как вы, мы оказались втянуты в войну во Вьетнаме. Из-за таких, как вы, мы сталимировым жандармом, и нас презирают во всем мире.

— С вами невозможно спорить. — Леймен снял свои очки,протер и снова надел.

— А я и не собираюсь с вами спорить. Я просто сейчасубью вас во имя высшей целесообразности. В разведке ведь это неизбежные потери.Так вы, кажется, сказали?

Он вытащил свой пистолет с надетым глушителем.

— Вы с ума сошли? — закричал Леймен.

— Нет, я просто делаю то, что давно хотел сделать.Убиваю мерзавца. Это так приятно, мистер Леймен. По коридору кто-то быстроспешил к их комнате. Резко постучал.

— Мистер Леймен, вы нас звали?

Роджер навел пистолет на Эдгара, покачал головой.

— Нет, — хрипло отозвался Леймен, чуть закашлялсяи снова сказал, — нет, я вас не звал.

Спрашивающий повернулся и пошел по коридору в обратнуюсторону.

— Что теперь? — прошептал синий от ужаса Леймен.

— Где сейчас находятся Харгривс и Биксби? —шепотом спросил Роджер. — Мне нужны их адреса.

— Вы с ума сошли, — задыхался Леймен, — туданельзя.

— Это мое дело, Леймен, — скажите, где онинаходятся. Эдгар прошипел адрес. Роджер знал этот дом и эту улицу.

— Их там двое? — спросил он.

— Не знаю, но к ним вы так легко не попадете. Харгривсочень подозрительный человек, — сказал Леймен, — у вас не будетшансов. — И, словно в подтверждение его слов, внезапно раздался громкийкрик, тысячекратно усиленный мегафоном.

— Роджер Робинсон, мы знаем, что вы в доме. Это говоритполковник Харгривс. Предлагаю сдаться добровольно. Ваше сопротивлениебесполезно.

Леймен вскочил с кресла.

— Вы слышали, — закричал он, — я ведьговорил, они знают все! Они знают, где вы находитесь!

— Сколько их там? — спросил Роджер, пригибаясь.