Небо цвета лазурита - Айгуль Грау

– Это все чистая пища, ты не находишь, Фислар? – Спросила Марианна, будто подтверждая его недавние мысли. – Это точно не для «черной демоницы».

И он разглядывал фрукты, лежащие на одеяле, все больше и больше ощущая себя подневольным героем театральной постановки. За исключением, что все вокруг знают свои реплики, а ты – нет. Красные блестящие яблоки, пузатые груши, маленькие, покрывшиеся темными пятнами бананы, шероховатые апельсины, раздутые грейпфруты, ворсяные киви и под конец вампир вытащил плетеный лоток с прозрачно-желтоватым виноградом изящной удлиненной формы и несколько сизо-черных слив. Марианна невольно улыбнулась.

– Так красиво! К этому всему еще бы цветов набрать, жаль – не лето.

– Если тебе что-то нравится – бери. – Будто невзначай предложил Аймшиг и лицо девушки озарилось радостной надеждой, но быстро сникло.

– Я не могу. Это для богини. Не хорошо это все.

– Здесь Я решаю, что дарить богине, а что нет. – Отрезал Аймшиг с плохо скрываемым раздражением, ставя ударения на каждый слог.

– Нет, я не могу. – Ломалась Марианна.

– Бери.

– Нет. – Она надула щеки.

– У тебя же «авитаминоз». – Заметил вечный скептик Фислар. – Сама говорила, что хочешь фруктов.

В конце концов, Марианна робко взяла одно из самых многочисленных в этой куче яблок, лишь бы только прекратились их уговоры. Аймшиг резко стал раздраженным, начал собирать все обратно, не церемонясь закидывая фрукты как попало. Фислар наливал чай.

– Будешь? – Предложил ему кружку.

– Нет, я ухожу. Времени нет, сидеть с вами, бездельники.

– Но ты забыл это. – Марианна указывала рукой на оставшиеся виноград и сливы.

– Они помялись, все равно выкидывать.

– Как кстати. – Фислар еле сдерживал насмешливую улыбку.

– Ничего не поделать – на дне лежали.

Это была его последняя фраза. Без прощаний и лишних слов, он зашагал обратно к мосту. Откинув рукой длинную челку пшеничных волос, Фислар смотрел ему вслед, щурясь от солнца.

– Странный он. И с нашей последней встречи как будто ещё поправился, тебе не кажется?

***

Несмотря на принесенный и поделенный поровну между домашними виноград, глянцевое яблоко и сливы, Марианне не стало лучше. Лхаце с упоением слушала отмазки Фислара от поедания фруктов в виде долгих рассказов о той шикарной заграничной жизни, где существуют огромные магазины размером в двадцать, а то и пятьдесят таких домов, как их, и где располагаются полки до краев усыпанные подобным нежнейшим, сладчайшим фруктом разных расцветок и размеров, а полок этих все равно как целая кухня. И ей виделись эти моря изобилия подобными тем, что читались нараспев монахами в сутрах о чистых землях70. И тогда казалось, что чистая земля, окруженная снежными горами, охраняемая Ченрези, так часто воспеваемая в гимнах о здоровье Далай Ламы, не есть та земля, которую покинули ее бабка с дедом убегая от захватчиков, хотя отсюда до нее и рукой подать, а значит там все точно такое же бесплодное и пустынное как здесь. А чистая земля – это там, на заокраинном западе, откуда приехал этот обворожительный незнакомец с чуть вздернутым носом и зеленоватыми глазами. Ведь как иначе можно объяснить все то, что он видел. Дома до небес, покрытые синим стеклом, как льдом, дороги, заполненные машинами, красивейший парк, где люди бегали, играли, общались и отдыхали просто лежа на траве. Все это он показывал ей на видео, ставшее свидетелем его правоты. И он жил там, среди этих беззаботных людей в красивой, новой, чистой одежде, поедающих великолепные сладости под сенью огромных деревьев, что ей и не снились. Ни такие деревья, ни сладости. И в очередной раз глядя на себя в зеркале, она сравнивала это лицо, с лицами тех девушек, с его фотографий. Они будто жили на другом уровне неба. Счастливые. Беззаботные. И опустив глаза, она снова бралась за работу, оставлявшую лишь усталое опустошение и грязь под ногтями.

Тем временем Марианна бледнела и гасла, и трепет жизни по капле уходил из нее. Врачи разводили руками, предполагая, что ей не подходит местный климат. И хотя Фислар еще с самого первого дня заводил разговор о том, чтобы уехать, она все время просила его потерпеть и остаться хотя бы на пару недель. Нет, говорила она, все нравится, прекрасная природа, прекрасные люди. Такая тишина! Время лечит. В другом месте будет хуже. Боюсь уезжать. Почему боишься? Но потому как ответ не удавалось получить каждый раз, Фислар понял, что дело здесь в Селдрионе. Так много вопросов и так мало ответов.

Конечно, он был полностью согласен с ней. В этой глуши, куда не пробивала его мобильная сеть, он с удовольствием замечал, как сходила на нет его паранойя. Та история, из-за которой ему еще приходилось прятать шрамы на левой руке, все больше отдалялась в прошлое, показывая себя самого в глупом свете. Из-за одержимости соцсетями, которая пришла побочным воздействием работы в моделинге, он плохо стал отдавать себе отчет в происходящем. Наблюдая в то время порывы волн общественной любви и ненависти, терял связь с реальностью. Постоянно хотелось оказаться на гребне великой волны всеобщего обожания, и несколько сотен тысяч его подписчиков ежедневно растили в нем это чувство. Желание угодить другим. Я буду делать все, чтобы понравиться вам, ведь так приятно читать эти строки, когда вы обожаете меня. И так же страшно видеть, как вы прилюдно распинаете очередную бедняжку, ляпнувшую глупость не подумав. Теперь, сидя здесь, среди неподвижных горных вершин, похожих на древних седых мудрецов, кажется смешно и нелепо бояться речей, ненавидящих тебя. Даже не речей. Просто букв. Даже не букв – просто пикселей на экране черного и белого цветов, из которых мы сами вырисовываем буквы, эмоции, интонации. Часто даже не те интонации, с которыми это писалось. Иногда он бродил сам по себе посматривая вокруг и размышляя каким камнем разбить свой телефон. Но не разбивал. Потому что именно в телефоне сейчас были все его деньги. А денег было достаточно. Марианна не знала, но он сделал головокружительную по быстроте карьеру в модельном бизнесе, закончив ее дорогостоящим контрактом на рекламу туалетной воды и автомобиля премиум класса. Стал самой известной восходящей звездой, снялся в скандальном клипе, разбил данную на пользование Феррари и просидел несколько суток под арестом за вождение в нетрезвом виде. Потом выход на музыкальную арену, который тоже стал многообещающим. Правда внезапно исчез с радаров, а интернет так быстро забывает своих героев…Хотя некоторые фанатки до сих пор пытались отыскать его, строя теории заговора. И все это теперь казалось каким-то искусственным, полным фальши.

А Марианна как попугай все твердила с того дня о том, какой же Аймшиг замечательный. Что он настолько скромный, что решил не пугать своим видом наших благодетелей и отказался прийти в гости, и то, что он всюду ей помогает и поддерживает. И как здорово, что он умеет летать по воздуху и даже один раз пронес ее, правда не высоко, но она все равно испугалась, хотя это было захватывающе. И как же с ним спокойно и умиротворенно она себя чувствует, как ни с кем другим. Что он все понимает и видит людей насквозь, а мы считали его злым. На самом же деле это его прозорливость. И как однажды она расстроилась от новостей в телефоне (хотя на самом деле это было сообщение, все-таки доставленное от того, кого старалась забыть изо всех сил), а он просто взял и запустил его в воду с размаху. И теперь нет источника проблем. Она стала пропадать, подолгу гуляя в окрестностях, несмотря на слабость, оставляя Фислара наедине с Лхаце, отчего тому не оставалась ничего иного, как обучать девушку английскому. Семья ее была не из простых крестьян и у нее уже было некоторое образование. Люди воспитанные, интеллигентные. Бабушка Лхаце была держателем линии71, хотя Фислар вряд ли до конца понял, что это значит. А дядя был тулку72. Кто такой тулку, Фислар тоже не осилил с первого раза. Лхаце поведала смешную историю о том, как ее дядя в возрасте одиннадцати лет повадился курить. Где он брал сигареты, никому не известно, но когда бабушка узнала, то так разбушевалась, что даже соседи собрались поглядеть что будет. Она заставила дядю поклясться под статуей Манджушри73, что он не будет больше курить. «Какой позор для нашей семьи, ведь ты же тулку!» – изображала ее повадки Лхаце, хохотала вместе с Фисларом. Дядя был готов провалиться хоть напрямую в ад, лишь бы только избежать разгневанной бабушки. Он стал монахом, кстати. Иногда приезжает в гости. Правда редко.