Три жизни Тани - Валентина Елисеева

— На Чёрного магия не подействует, сам знаешь, так что мы дадим огромное преимущество чужим псам, — проворчал Мафин.

— А если не дадим, то будем иметь море крайне недовольных клиентов, — предупредил Кравен и Мафин дал отмашку магам.

С удесятерённой силой и яростью набросилась сильно обмельчавшая свора на Чёрного. Зрители восторженно выли, клубок из четырёх собак вьюном крутился по арене. От этого клубка постепенно отпадали отдельные элементы. Первой отвалилась борзая, заставив Таню вздрогнуть и в смертельном страхе вглядеться в тело, что на последнем издыхании дёргалось в стороне от дерущихся.

Воздействие магией в одном моменте помогло Чёрному: псы впали в такую неконтролируемую ярость, что полосовали зубами и друг друга тоже, облегчая задачу своему главному сопернику. Улучив благоприятный момент, Чёрный вывалился из клубка и со стороны наблюдал за тем, как один волкодав насмерть задирает другого. Не успел победитель вскинуть вверх морду и торжествующе взвыть, как на него наскочил Чёрный. Псы едва соприкоснулись, но Чёрный отпрыгнул, а последний из своры свалился на арену с разорванным горлом.

Бой закончился победой Чёрного.

Публика ликовала. Даже те, кто крупно проиграл на ставках. Победителя, обессилено растянувшегося на песке, унесли к ветеринарам, чтобы те зашили многочисленные раны на его теле. Кравен скрипел зубами — он не привык проигрывать и сильно жалел, что поставил на победу своры, а Мафин сиял, как золотая монетка, — он поставил на своего бойца.

— Ух, какую цену мы за его щенков заломим! — приговаривал Мафин.

Как только ветеринары сделали всё, что могли, владелец клуба приказал:

— Тащите Чёрного в вольер, полюбуемся, как «дама сердца» встретит победителя.

Шоу продолжилось. Разгорячённая толпа с улюлюканьем смотрела, как рыжая колхи с тоскливым воем бросается к внесённому в вольер псу, как с рёвом нападает на Кравена, следящего за доставкой героя схватки. Как отлетает прочь, отбитая энергетической плетью, а потом, оставшись в клетке наедине с Чёрным, с тихим несчастным плачем зализывает его раны и тащит к нему миску с водой. Вид чужого горя — тоже прекрасное зрелище.

Свет над вольером погасили, когда посетителям клуба надоело смотреть на то, как рыжая собака собственным языком методично обрабатывает те небольшие раны, что не удостоились внимания врачей.

— Он встанет на лапы? — поинтересовался Мафин у ветеринаров.

— Один бы точно сдох, а колхи может его и выходить, — услышал он неожиданный ответ.

— Колхи? Вы уверовали в силу любви? — расхохотался Мафин.

— Кто его знает, в чём там секрет, — уклончиво ответили ветеринары, — но он-то её выходил.

В кабинет бригадира Хвара без стука влетела Амели.

— То, что мы сосредоточились лишь на двух десятках миров, дало свои плоды. Всплыла зацепка! — с порога объявила она и перекинула на кабинетный монитор изображение помятой золотой цепи, составленной из широких плоских пластинок, с пустыми зевами на месте выдернутых камней.

Хвар увеличил изображение, покрутил его в трехмерном пространстве и заметил знакомый символ в центре оправы: эмблему правящего дома мира Маэль.

— Ошейник колхи! — ахнул Хвар.

— Абсолютно верно.

— Это точно остатки того самого ошейника?

— Я сравнила с имеющимися фотографиями, в том числе сделанными мной самой, и авторитетно заявляю: это ошейник Мии. Я узнавала: ошейник был сделан по особому заказу Люкиэля в единичном экземпляре, аналогов нет. Эмблема и схема расположения камней подтверждают мой вывод. Самоцветы нигде не всплыли, но камни трудно выделить среди множества других, а вот оправа приметная, я сразу на неё понадеялась.

— Откуда стереоснимок?

— Из темного мира, конечно. Ошейник отправили на переплавку, когда вынули из него все камни, но нашему агенту удалось заснять оправу. Имя ювелира, у которого обнаружился ошейник, известно.

Поднявшись с кресла, Хвар вытащил из шкафа небольшую сумку и принялся методично складывать в неё различные магические амулеты, запасные средства связи, медицинскую аптечку с сильнодействующими препаратами, медальоны с энергетическими сетями. Амели понаблюдала за его сборами и спросила:

— Какие планы?

— Уезжаем в отпуск. Вызывай Грона и пишите заявление на имя Крешса, датируя его началом прошлой недели и с просьбой предоставить отпуск с сегодняшнего дня.

— Хм-ммм… нам же дали все полномочия в рамках закона, разве нет?

— Мы воспользуемся ими, когда отыщем шефа и выдернем его из тёмного мира, в котором никому нет дела до наших законов и наших полномочий.

— Хочешь сказать, что у праздношатающихся туристов куда больше возможностей поговорить с местным населением откровенно, по душам? Суметь разговорить и самых мало коммуникабельных? — зловеще усмехнулась Амели.

— Слишком много пустых вопросов, детка. Ты едешь в отпуск или нет?

— Обижаешь, бригадир, какая же девушка откажется от внеплановых выходных? Психологическое давление, психотропные вещества и прочие бои без правил гарантируются?

— Посмотрим по обстоятельствам.

— На всякий случай захвачу булавки. Шеф всегда ратовал за работу по старинке.

Лиирс родился в темном мире — это уже многое объясняло в его мировоззрении и образе жизни. Лиирс был умнее многих других и потому никогда не был абсолютно бесстрашен. О, он знал, что такое страх, и умело его использовал в своих целях! Иногда случалось так, что стращали уже его самого, но никогда ещё ему не было настолько страшно. Работая на крупного ювелира и возглавляя группу бойцов, предназначенных для силового урегулирования вопросов, Лиирс успел уверовать в собственную неуязвимость. И теперь обливался холодным потом, проклиная собственную беспечность, приведшую его в руки этой троицы: лысого, худого и блондинки.

— Неодиксин — прекрасное вещество, позволяющее сделать яичницу, не разбив яйца, — разглагольствовал лысый. — В том смысле, что нет необходимости долго и нудно оставлять на теле неразговорчивого собеседника явные следы истязаний, достаточно впрыснуть ему пару миллилитров вещества в лобные доли мозга — и поразительное увеличение коммуникабельности гарантировано. Правда, последствия для мозга наступают самые плачевные… это я к намёку об яичнице.

В руках блондинки появился шприц с длинной иглой. На кончике иглы зависла прозрачная капля.

— Введение вещества в лобную долю производится очень просто: приподнимается веко, игла проникает через тонкую стенку глазницы, проходя над глазным яблоком, и входит в мозговую ткань, — проворковала блондинка. — Если не дёрнешься, то даже останешься зрячим. Наверное. И если не дёрнусь я.

— Не надо! Я всё скажу, всё, что знаю! — прохрипел Лиирс.

— Ошейник с самоцветами, вот такой, видел? — задали Лиирсу неожиданный вопрос. Он закивал и рассказал всё, что знал о браконьерах и собаке, которую те продали на рынке соседнего мира.