В августе жену знать не желаю - Акилле Кампаниле

Джедеоне побежал в номер к Андреа.

— Одевайся, — приказал он ему. — Уходим.

— А что произошло? — спросил молодой человек, поспешно пряча брошюру «Как содержать женщин».

— А то, что твоя свадьба с этой девкой накрылась. Но у меня есть для тебя кое-что получше.

Пока они спускались по лестнице, он скрипел зубами:

— Виделась она с этим воришкой, виделась!

На выходе они встретили Уититтерли, который, зевая, созерцал пейзаж. Бедняга ужасно страдал от скуки — он принужден был проводить время в бездействии вследствие гибели своего судна.

— Капитан, — сказал ему Джедеоне, — вы не могли бы побыть свидетелем на помолвке моего сына?

— С величайшим удовольствием, — ответил Уититтерли, обрадовавшись случаю хоть чем-нибудь заняться.

— Скоро я вам смогу сказать точно; а пока будьте готовы выступить по первому моему зову, ибо это может произойти в самое ближайшее время.

— Я буду стоять здесь. Если не найдете меня здесь, значит я в порту. Ночью постучите ко мне в номер, и я через секунду буду у вас. Даже знаете что — я лягу одетым.

По правде сказать, этот замечательный человек, который ни минуты не сидел без дела, курсировал между пансионатом и портом. Как выражался сам капитан, он держался на виду на тот случай, если вдруг какой-нибудь судовладелец предложит ему взять под свою команду другой корабль.

Поэтому его часто можно было видеть в окрестностях порта, где он таинственно о чем-то шептался с судовыми агентами и старыми морскими волками.

И одновременно рассылал во все инстанции письма, прилагая к ним справки, памятные записки, характеристики и марки для ответа. Иногда он заглядывал в дирекцию:

— Мне никто не звонил?

— Нет, — неизменно отвечал Арокле.

Уититтерли удивлялся:

— Как же так?

— Не знаю, что и сказать.

После ужина капитан делами больше не занимался. Всему свое время, говорил он: сначала дело, потом забавы. И отправлялся гулять по центральным улицам, останавливаясь у всех магазинов, в это время уже закрытых.

— Мне очень забавно, — объяснял он тем, кто спрашивал о причине такого странного поведения, — смотреть на опущенные ставни.

Перед самым сном капитан выходил на улицу, чтобы, согласно многолетней привычке, прогулять свою трость.

Джедеоне и Андреа отправились за коробкой шоколадных конфет.

Когда они вышли из кондитерской, Джедеоне усиленно замахал рукой, подзывая карету, стоявшую в конце улицы. Пожилой кучер с трудом слез на землю и, стараясь идти как можно быстрее, направился к нашим друзьям, чтобы осведомиться:

— Я могу быть чем-нибудь полезен?

— Да нет же! — нетерпеливо воскликнул Джедеоне. — Мне нужна карета!

— А-а, — разочарованно протянул кучер, — а я думал, вам нужен я.

Он вернулся, занял место на козлах и спросил у Джедеоне, который уселся в карету вместе с Андреа:

— Куда ехать?

Лошадь с понятным трепетом навострила уши.

— Я не могу вам этого сказать, — ответил Джедеоне, который хотел сохранить место поездки в тайне.

Кучер, не будучи любопытным, настаивать не стал. Все несколько минут рассматривали панораму, не шевелясь. Наконец, у Джедеоне вырвалось:

— В замок Фиоренцина! — отчего лошадь вздрогнула, а кучер сказал:

— В такое время? Мы же приедем к ночи.

— И то правда, — пробормотал Джедеоне, — поедем завтра утром. Приезжайте за нами ровно в семь.

— С каретой? — спросил кучер.

Джедеоне несколько мгновений думал и наконец сказал:

— Да, так будет лучше.

Уже направляясь к гостинице, он снова повернулся к кучеру и крикнул:

— Да, вот еще о чем попрошу: и с лошадью!

— Ах вот как? — удивленно ответил кучер. — Ну, как скажете.

Когда свидетели удалились, Суарес сказал:

— Позор!

— Но я, — простонала Катерина, — не знала, что он гостиничный…

Рыдания помешали ей закончить.

— А пока что, — продолжил старик, который, несмотря на внезапное страшное открытие, был по-своему рад и горд, что на сей раз причиной крупной неприятности в семье был не он, — пока что, с сегодняшнего дня — новая жизнь.

Он крупными шагами прошелся по комнате и добавил:

— Я не требую, чтобы жених был богат!

Катерина зарыдала громче.

— Но от честного жениха, — продолжил старик, — я отказаться не могу.

Обращаясь к жене, которая вздыхала, сидя на кровати, он прибавил:

— А ты проследишь за тем, чтобы она не читала письма от этого негодяя!

Синьора пожала плечами.

— Будет непросто, — сказала она, качая головой, — проследить за тем, чтобы девушка не читала любовные письма.

— Это почему? — спросил муж.

— Да ладно — будто ты не знаешь, где читают любовные письма?

— Где же?

— Не строй из себя наивного! Бедный юноша! Где читал их ты, втайне от родных?

— Не помню.

— Ах, не помнишь? А где, по-твоему, читала твои письма я?

— Где же?

— Брось, ты лучше меня знаешь, где втайне читают такие письма, с тех пор, как мир стоит!

— Да говорю же тебе, что не знаю.

— Не знаешь? Очень жаль, но видно, ты никогда не любил меня.

Суарес некоторое время думал, где это читают любовные письма, и, так ни до чего и не додумавшись, поскольку не мог представить себе место, пригодное для этих целей, снова вернулся к бесконечной обличительной речи против дочери.

— Ты никогда не интересовалась, — закричал он, — ты никогда не интересовалась…

— Но ты же сам, — ввернула синьора Суарес, — оставляешь ее ночью одну!

Старик, подобно луку, который в конце концов ломается вследствие слишком продолжительного натяжения, упал в кресло.

— Чуда не произошло, — сказал он, — я виноват и на этот раз.

— Ну конечно же, — начала шуметь жена, — если по ночам, вместо того чтобы спать…

— А чем же, по-твоему, дорогая моя, она должна заниматься по ночам? Ночью спят!

— И тем не менее, случается и всякое такое.

Катерина едва слышно всхлипывала — так, что отец не мог в конце концов не погладить ее по головке. И сказал ей нежным тоном:

— Ну подумай в самом деле, девочка моя! Как же ты можешь выйти за сына Фантомаса!