Конфуций и Вэнь - Георгий Георгиевич Батура

в Древней Греции и Риме, в Иудее, на всем Ближнем Востоке, в Индии, в Америке индейцев, в Древнем Китае. И все это – один и тот же Бог-Принцип, который, становясь главной всех «райских» религий, «одевает на себя» разные маски-личины.

Отказаться от кровавых жертвоприношений этому Богу (а значит, и от него самого) решились – впервые в истории человечества – только зороастрийцы, да отчасти те мандеи-назареи («голубя» в жертву все-таки приносили, правда, отрезая ему голову «назад») – те мандеи-назареи, из среды которых вышел Христос. И обе эти «толерантные» религии – в отличие от всех других – до сегодняшнего дня фактически не дожили. Зороастрийцев поглотил воинственный ислам, а остатки мандеев рассеялись в результате недавней иракской военной операции американцев. И за всеми такими действиями человека невидимо «стои́т» все тот же «второй Принцип».

Итак, мы закончили рассмотрение духовной автобиографии Конфуция, и как бы подытоживая вышесказанное, приведем полный смысловой перевод этого важнейшего суждения:

2.4. Почтенный сказал: «Я в 10 лет имел видение, и у меня появилось стремление подражать древним образцам. В 30 лет я полностью утвердился в чжоуском ритуале Ли. В 40 лет я решил все свои сомнения относительно Дэ и Дао. В 50 лет я узнал о Тянь мин. В 60 лет я стал человеком-Вэнь. В 70 лет я следовал всему тому, что советовало мое духовное сердце, и при этом не преступал границ дозволенного Шан-ди».

И здесь можно только поаплодировать лаконичности и строгому порядку изложения такой духовной эволюции великого человека. Шан-ди – это и есть общечеловеческий «Принцип Яхве» в «переводе» на иньский язык. Наивно полагать, что «мир Конфуция» уже давно в прошлом и утратил свою актуальность для сегодняшнего человека. Автор рискует выглядеть совсем уж старомодным, суеверным и даже примитивным в глазах современника, но тем не менее, если автор пишет то, что здесь читает наш читатель, – это может означать только одно: Дух Конфуция не умер, не исчез бесследно, и сейчас его Шэнь рядом. Поприветствуй его, читатель! Он тебя услышит. («Тьфу, тьфу, тьфу! Чертовщина какая-то! Куда бежать? Ау, люди! Спасите, Христа ради!»).

Следующие четыре суждения посвящены вопросу Сяо, – так называемой «сыновней почтительности», причем, самое первое из них (2.5) охватывает этот вопрос наиболее глобально.

Суждение 2.5

2.5. Мэн-и-цзы спросил (вэнь) у Конфуция о почитании предков (Сяо). Почтенный (цзы) сказал (юэ): «Не (у) будь [им] непокорным (вэй, т.ж. «не подчиняться», «выходить из повиновения»)». [Когда ученик] Фань-чи правил (юй) [повозкой], почтенный (цзы) сказал (юэ), обращаясь (гао) [к нему]: «Мэн-сунь спросил (вэнь) у (ю) меня (во) о Сяо, [и] я (во) ответил (дуй): не (у) будь [им] непокорным (вэй)». Фань-чи сказал (юэ): «Что (хэ) [Вы] подразумеваете (вэй)?». Почтенный (цзы) сказал (юэ): «[Когда предки] живы (шэн), – [принимай участие в] жертвоприношениях (ши), [когда] умрут (сы), – похорони (цзан, т.ж. «соверши погребение») по (и) Ли [и] приноси им жертвы (цзи) по (и) Ли».

Суждение очень прозрачное в своем понимании, но является принципиальным, исходя из самой сути Учения Конфуция. Мэн-и-цзы, он же Мэн-сунь, – это богатый вельможа княжества Лу. Уже одно то, что представитель элиты задает Конфуцию подобный вопрос, свидетельствует о том, что в обществе уже давно утрачено чжоуское представление о роли предков в обретении Дэ. А сам термин Сяо повсеместно воспринимается исключительно как должное отношение к живым родителям (т. е. фактически – нынешняя «сыновняя почтительность»). Выражение у вэй в современной переводческой практике чаще всего переводится в виде нейтрального «не нарушай», хотя это – вполне ясный императив Учителя: не перечь своим родителям и во всем им подчиняйся. Этот термин не всегда является исключительно бытовым: выражение вэй тянь – означает «ослушаться Неба». И нет сомнения в том, что Конфуцию это выражение было знакомо.

Интересно здесь также обратить внимание читателя на следующую пунктирную связь между соседними суждениями, что свидетельствует о продуманном подходе к порядку их размещения в Лунь юе. В предыдущем суждении (2.4) Конфуций заявляет, что он «не преступал границ дозволенного», а в настоящем – объясняет правильное понимание термина Сяо ученику, имя которого Фан-чи, где иероглиф фан в буквальном переводе означает «забор», «изгородь», «загородка», «*граница». И это – не случайно. И «граница», и «забор» – это то, что огораживает запретное от посягательств.

Речь в данном случае не идет о каких-то особых «предписаниях ритуала», которые следует соблюдать в отношении родителей – с тем, чтобы эти предписания не нарушать. Конфуций уверен в том, что пока отец жив, сын просто по-житейски обязан исполнять любые его просьбы и желания, какими бы «ненормальными» они сыну ни казались. В житейском случае это называется словом «служить» (тоже ши). Почему такое требование? И какова, в таком случае, логика рассуждений Конфуция? Для него самого главным является то, что ждет человека за чертой смерти, и именно с этим он связывает Сяо.

И для того чтобы успешно решить этот важный вопрос «о смерти», необходимо уже здесь, при жизни, научиться «постигать Дэ». А в этом человеку могут помочь только ушедшие предки, в том числе близкие родственники, т. е. в первую очередь умерший дед, а затем и отец этого человека, но может быть, и мать. Но при этом одно дело – сам отец, и совсем другое – его шэнь, т. е. «дух» этого уже умершего отца. Любой человек во время своей жизни может иметь странности в поведении и в привычках – какие-нибудь «причуды» или «излишества». При переходе в состояние шэнь все земное, умственное, «логическое», во многом утрачивается, но при этом сохраняется «память эмоций» – сильные желания, привязанности, обиды, приступы гнева. Женщина ближе к «тому миру», потому что она живет своим сердцем, эмоциями, и гораздо меньше – своим «рассудочным» умом. И человек-Вэнь – тоже ближе, т. к. он живет сердцем. И если отец при жизни был недоволен своим сыном и имел к нему какие-то претензии, в таком случае его шэнь вряд ли будет стремиться охотно «ниспосылать обильное Дэ» (или как-то содействовать в этом) своему непутевому потомку.

В этом суждении речь идет исключительно о «потустороннем» – о Ли, жертвоприношениях и о смерти, – хотя в своем ответе Конфуций сначала как бы снисходит до уровня земного понимания этого вопроса вельможей. Но далее он разъясняет своему ученику уже конкретнее: начинай свою благую вечную жизнь уже здесь, на земле, принимая участие в тех жертвоприношениях (ши), которые проводит отец или дед, или в которых они участвуют. Это – та непрерываемая цепочка связи живых с миром духов, которая остается такой