История Израиля. От истоков сионистского движения до интифады начала XXI века - Анита Шапира

важной после создания государства. Обретение суверенитета, война, массовая иммиграция и завоевание больших территорий страны излагались в терминах, взятых из Библии: собирание изгнанников, поколение в пустыне, завоевание земли во времена Иисуса Навина, Давид и Голиаф. Бен-Гурион, до образования государства почти не упоминавший Библию, теперь стал ее широко цитировать. На конференции Еврейского общества изучения Земли Израиля и ее древностей в 1949 году он возвысил Библию до статуса единого канонического текста: «Предпринимательство и образование еврейского народа в будущем будут основаны на этих двух вещах: Земля и Книга»[179]. Завоевания ЦАХАЛа сделали Библию частью современности, утверждал Бен-Гурион, а Иисус Навин стал ее героем, которым восхищаются больше всего. Археология сыграла важную роль в конкретизации Библии; теперь просторы страны открылись для израильских археологов, которые, как заявил Бен-Гурион, могли прояснить непонятные библейские события, однако кардинальное значение археологии заключалось в том, что она превращала прошлое в настоящее и подтверждала историческую преемственность проживания евреев на Земле Израиля.

Библия оставалась мощной силой в израильской культуре, по крайней мере до окончания Шестидневной войны. Библейская викторина, ставшая главным событием празднования Дня независимости, соперничала по популярности с парадом Армии обороны Израиля. Археология стала массовым хобби, ежегодно собиравшим тысячи добровольцев на раскопки и конференции. Археологические находки интерпретировались как подтверждение библейских историй и превращали мифы в исторические источники. Свитки Мертвого моря, обнаруженные накануне Войны за независимость, достигли Израиля и вызвали волну энтузиазма по поводу данного источника I века н. э., идентичного тексту еврейской Библии. В 1965 году в Музее Израиля в Иерусалиме был открыт Храм Книги; свитки были размещены там в качестве символа государства. Увлечение археологией не ограничивалось находками, относящимися к периоду Первого Храма. Раскопки в Масаде, подтвердившие рассказы Иосифа Флавия о повстанцах, сражавшихся с римскими легионами, вызвали большой энтузиазм и стали местом паломничества. Обнаружение писем Бар-Кохбы и останков его воинов в Иудейской пустыне в 1960 году стало событием государственного значения.

В традиционном радиообращении премьер-министра к народу в канун Дня независимости в 1961 году Бен-Гурион упомянул два самых значительных события прошлого года: обнаружение останков и писем воинов Бар-Кохбы в Иудейской пустыне и суд над нацистским военным преступником Адольфом Эйхманом, начавшийся в Иерусалиме несколькими днями ранее. Эти два события символизировали две основополагающие мифологии государства: первую – далекое прошлое Израиля на его собственной земле и борьбу евреев за свободу, и вторую – недавнюю катастрофу, Холокост. Первая мифология представляла еврейскую историю как историю территории и нации, которая жила там как суверенный народ, а вторая подчеркивала историческую преемственность еврейской жизни в диаспоре, еврейскую трагедию и миссию Израиля как государства для беженцев и живого памятника погибшим. Сосуществование этих двух мифологий в обращении Бен-Гуриона подразумевало скрытое противоречие между местной идентичностью, основанной на территории, и еврейской идентичностью, основанной на истории народа.

Еще до того, как стать государством, Израиль позиционировал себя как борца за реабилитацию переживших Холокост. Он рассматривал Холокост как государствообразующий миф и государство как олицетворение не только живого, но и уничтоженного еврейского народа. Это утверждение проистекает из идеологии сионизма, считавшего себя законным представителем всей нации. Идея о том, что государство было дано евреям как форма возмещения за великую катастрофу, постигшую их во Второй мировой войне, была безосновательной, но получила признание как внутри страны, так и за рубежом как оправдание государственности. Борьба за создание государства неразрывно сочеталась с борьбой за то, чтобы для выживших в Холокосте открыть ворота страны как единственного места, где они будут нужны и смогут возобновить свою жизнь. Около двух третей переживших Холокост иммигрировали в Израиль. Таким образом, память о Холокосте и его месте в израильском этосе имела кардинальное значение.

В первые дни существования государства отношение израильского общества к памяти о Холокосте было сложным. Большинство евреев-старожилов приехали сюда за 10 лет до Второй мировой войны. 90 % еврейского ишува были выходцами из Европы, и у подавляющего большинства родители, братья и сестры жили в странах, где были совершены зверства. Не будет преувеличением сказать, что большая часть взрослого населения ишува испытала шок после новостей о Холокосте. Тем временем ветераны сосредоточили свои силы на борьбе за создание государства, а после на Войне за независимость. Норма, которой придерживались понесшие утраты в Войне за независимость, – сжать зубы, не показывать чувства, не выражать боль или горе – также была принята в отношении Холокоста. Поскольку это была коллективная катастрофа, о ней редко упоминали. Когда около 250 000 выживших в Холокосте присоединились к населению, они много говорили о зверствах и описывали пережитое. Но со временем и они замолчали. Слушателям было трудно внимать рассказам, и ораторы предпочитали держать их при себе. Это молчание – или сдерживание – имело прагматическое значение. Людям приходилось создавать семьи, строить дома, обретать профессии и растить детей, и воспоминания о прошлом могли бы помешать этим решительным усилиям по восстановлению нормальной жизни. Жизнеспособность выживших, скорость, с которой большинство из них возвращалось к жизни, была поразительной. Воспоминания «оттуда» оставались глубоко погребенными в их сознании до тех пор, пока задачи, которые они выполняли со всей своей душевной стойкостью, не были осуществлены.

Намного позже, когда память о Холокосте стала постоянно присутствовать в жизни Израиля, было заявлено, что в 1950-х годах оставшихся в живых после Холокоста заставили замолчать, и были предприняты попытки предать Холокост забвению. Недавние исследования опровергают эти утверждения и ясно показывают, что выжившие все время работали над тем, чтобы увековечить память о своих близких, друзьях и своих общинах. Выжившие вели активную деятельность в Яд ва-Шем, Центре памяти мучеников и героев Холокоста, основанном в 1953 году, и приложили максимум усилий, чтобы сохранить память о погибших и выживших и подтвердить ее документально. День памяти жертв Холокоста и героизма – часть Закона о Яд ва-Шем, подробные положения которого были приняты в 1959 году. Как и День памяти погибших солдат Израиля, он отмечался сигналом сирены, которая на две минуты прекращала все движение в стране, а также церемониями поминовения, проводимыми в школах и на кладбищах, а также у монументов, воздвигнутых в память о погибших общинах. Стихи Альтермана из The Seventh Column времен Второй мировой войны – When Our Children Cried («Когда плакали наши дети»), On the Boy Avraham («На смерть мальчика Авраама») и другие читались каждый год как часть поминальных ритуалов. Были построены памятники и посажены леса в честь погибших. Издательство по выпуску общинных книг памяти было создано еще в 1950-е годы. Мемориальные учреждения движения кибуцев, также инициированные выжившими, были построены в Лохамей-ха-Гетаот,