Зайтан-Бродяга. Тихий город - Илья Слобожанский

— Ага, хорошее. — Широко улыбаясь сообщил Сахт. — А давай покушаем.

— Давай, — тяжело вздохнул я и согласился. Хотел было спросить, что означает новое имя, но передумал. Позже узнаю.

Поели, запили соком из банок и легли. Сахт уснул почти сразу, повернулся набок и засопел. А вот я ворочаюсь, совсем не хочется спать. В голову лезут разные мысли, не дают мне покоя бабушка и пещера. Да и за стеной как-то неспокойно. То птица вспорхнёт, то зверюга завоет. Жабы квакают, а потом резко умолкают. Поднялся смотрю, слушаю. По ту сторону стены что-то гулко бумкнуло, ночью даже тихий звук слышен далеко. Подбросил в огонь веток, прошёл к стене. Убрал кусок шифера, заглянул в пролом. За спиной пляшут языки огня, впереди темень. Всё укрыто чернотой и таинственностью. Стрекочут букашки, квакают жабы, ухает ночная птица, пищат комары.

Вернул на место шифер, осмотрел стену. По выбоинам и трещинам можно взобраться на самый верх. Дело не хитрое, в Тихом я только этим и занимался. Взберусь, вспомню как это делается.

Высокая стена, широкая, когда-то она была крепкой и надёжной. Полез наверх. Верхний ряд кирпичей местами рассыпался, превратился в песок. Нащупал рукой что-то мягкое, скорее всего мох, его здесь много. Пляшет огонь в костре, вырывает из мрака колючие ветки кустов и спящих друзей. Посмотрел я на них и порадовался за себя. Всё же хорошо, когда ты не один. Почему я раньше этого не знал, сторонился людей, хотел быть одиночкой. И снова поймал себя на мысли — а ведь неплохая идея построить свой посёлок. Дать в нём приют всем, кто пожелает. Пусть там селятся крукли, ворожеи, а если захотят, то и болотники.

Над головой что-то пролетело, наверное, рукокрыл или ночная птица. Разгулялся ветерок, принёс запах болота.

Посмотрел я на кладку стены что расползлась в две стороны. Стелется по ней плющ, тянутся тонкие усики с молодыми листочками, цветы закрылись на ночь, спят. Интересно устроен мир, что-то рушится, а на его место приходят трава, кусты, деревья. Интересно, а что здесь было раньше?

— Эй?! — Послышался от костра тихий оклик. — Ты зачем туда залез? — Сидит у костра Серёга, курит, перебирает банки. — Откуда столько добра?

— Выспался? — Спросил и полез вниз.

— Что за место, как мы сюда попали? В башке гудит, ничего не помню. — Серёга показал пачку сигарет. — За курево отдельное спасибо. Ты где всё это отрыл?

— Как сюда попали, не знаю. А сигареты не я, Сахт принёс.

— Какой ещё Сахт? — Серёга напрягся, шарит взглядом по округе.

— Спит он. Наелся и дрыхнет.

— Нашему полку прибыло? Кто такой? Откуда взялся? — Хмурит Серёга брови, глядит сурово. — Ему можно доверять?

— Не можно, а нужно. Свой он. — Указал пальцем. Крукль скрутился калачиком у Серёги за спиной.

— Так бы сразу и сказал — людоед притащил. А он где взял?

— Утром узнаем. Говорит, в пещере нагрёб.

— Стало быть, нашли Михалыча нычку. — Улыбается Серёга, доволен он. — Хорошие сигареты, импортные.

— Какие?

— Не важно. — Облако табачного дыма потянулось к небу. Курит Серёга, а я улёгся, умостил руки под голову, гляжу в ночное небо.

— Бродяга. — Позвал Серёга. — Хочу поговорить.

— Говори.

— Как думаешь? Кхале можно верить?

— В смысле? — Удивил меня такой вопрос. — Твоё дело, хочешь верь, хочешь не верь. Лично я верю. По началу были сомнения. Пряхи, крукли, чудила она без меры.

— Я не о том. — Пыхнул Серёга облаком табачного дыма и забросил в огонь окурок. — Она сказала — нет мне пути обратно. Умер я там. Убили меня. Вот. — Задрал Серёга майку, повернулся боком к свету. — Видишь два шрама? Не было у меня их раньше. Как к вам попал не помню. Граната рванула, я и свалился. А потом рас и снова живой. Одежда вся в крови, а у меня только это. — Тычет Серёга на шрамы, указывает пальцем.

— От меня-то ты чего хочешь?

— Поговорил бы ты с нею. Мне она ничего не рассказывает. А ещё. — Серёга оглянулся, посмотрел на спящую Кхалу и шепчет. — Мне кажется, она мысли умеет читать. Не замечал?

— Ну, не знаю. — Пожал плечами. Врать не хочу, а сказать правду не могу.

— А я знаю. Не успеешь подумать, а у неё уже и ответ готов. Как она про Наташку узнала? Не говорил я никому. Гадом буду, о том, что пацанёнок не от меня, знаем только я и Наташка. Матери покойной наврал. Не знаю, поверила или нет, но вопросов не задавала. Неужели Кхала и правда ведьма?

— Ключница она. Не ворожея и не ведьма. Понял?

— Нет не понял, ну да ладно. — Серёга закурил. — Бродяга, что дальше нам делать? Тайник можно сказать нашли. Заберём патроны, оружие, куда после пойдём?

— Когда заберём, тогда и поговорим. — Отдал Серёге секиру и широко зевнул. — Лягу-ка я спать. Ты-то уже выспался, вот и покарауль. А я, на боковую. — Спи. — Согласился Серёга. — Покараулю.

Снится мне сон, а может и не сон, видение. Солнышко ярко светит, даже припекает в голову. Иду я вымощенной камнем дорожкой, петляет она, ведёт то вверх, то вниз. Куда не глянь, грибы, ягоды. Иду, любуюсь красотами. И тут, семейство злобней вышло мне навстречу. Лохматые, жёлто-зелёные точно прошлогодним мхом укрылись, морды зубастые, длинные. Лысые хвосты тянуться по траве. Папашка поглядел на меня, фыркнул и повёл в заросли свой выводок. За ним побежали три годовалых малыша, ещё не большие, но уже и не маленькие чуть ниже моего колена. Мамашка идёт последней, остановилась, гребанула лапой, рыкнула и бегом догонять своих. А я стою, хлопаю глазами, опешил, растерялся. Злобни могут и порвать, а тут в двух шагах прошли и не тронули. Редкая удача.

Иду дальше, с опаской оглядываюсь, как бы зверьё не вернулось? Гляжу, а впереди большая поляна, на поляне дом, хороший, крепкий. Брёвна ладные, одно к другому подогнаны, совсем новый сруб, не успел почернеть. На толстенных сваях стоит дом, а сразу за ним молоденькие белокорки, чуть дальше, уходят в небо кусты терновки. Высокие кусты выше деревьев. Понимаю, такого не бывает, не могут быть кусты выше деревьев, но мне совсем не тревожно от этого понимания, скорее наоборот спокойно и хорошо. Не помню, как, но оказался я позади дома, за спиною он. Впереди кусты, ветки колючие, листья большие, и какие-то странные они, шевелятся что листья, что ветки точно живые. Ветра нет, а они раскачиваются, тянутся в мою сторону. Слышится голос как из колодца — вставай, поднимайся. Раздвинул я ветки, а там шипарь глядит на меня жёлтыми глазами и шепчет. — Пора вставать, хватит дрыхнуть.

Что делать, куда бежать? Позади, выросла каменная стена, дыра в ней. Вижу через пролом горит большой костёр, выплясывают языки пламени, борются с ночью. Был день, а уже ночь. За костром всё чёрное точно сажей измаралось. Задрожали листья, затрещали ветки, шипарь сунул морду в кусты, склонил харю на бок и зырит. Уставился одним глазом, шипит, рассматривает меня гад. Боднул я шипаря, приложил лбом в глаз.