Искушение. Мой непокорный пленник - Виктория Виноградова

и начал разделывать рыбу. При всем при этом еще и пел, зараза. Да так красиво, что можно было заслушаться.

Я постаралась тихонечко подкрасться, пользуясь тем, что Маркус стоял ко мне спиной, но он все равно услышал мои шаги, обернулся. Добродушно улыбнулся, оборвав песню, и пояснил, что собирается основную часть рыбы использовать для ужина, а из головы, плавников и хвоста приготовить на завтра ароматный бульон.

У меня и завтра будет вкусный обед! Потрясающе!

— О чем ты пел?

Я довольно неплохо знала арамерский язык, но не все слова в песне поняла. Очевидно, она была или на незнакомом мне наречии, или на языке древних арамерцев.

— Да в общем-то… — Маркус смутился, — Там нет глубокого смысла. Мне ее бабушка в детстве пела. В песне говорится о том, что наступает рассвет, по реке плывет лодка, которая несет к любимой.

— Спой ее еще раз, — попросила я, присаживаясь на лавку.

Маркус еще больше смутился, но не стал отнекиваться и затянул песню. Легкую, светлую, от которой так и веяло добром. Вернулся к рыбе, продолжая напевать. Натер ее специями, вложил внутрь кружочки лимона, сбрызнул оливковым маслом и отправил в печь запекаться. А сам взялся резать овощи на салат.

— Жалко, что тебя купила госпожа Эйстерия, — произнесла я, когда песня закончилась. — Потому что тогда я смогла бы пристроить тебя поваром в какой-нибудь богатый дом.

— Вот еще, — Маркус вновь решил возразить. — Я бы не стал готовить. Делать это по принуждению? Ни за что!

Я раздосадовано вздохнула.

Хорошо же все было. Тихо, умиротворенно. Ну вот чего он опять ерепенится?

— Но ты ведь сейчас готовишь для меня, — сделала я очередную попытку образумить брюнета.

— Ты меня к этому не принуждала. Это была моя личная инициатива. К тому же я готовлю не для тебя, а для нас. Или ты планируешь съесть рыбу одна, а меня морить голодом? — он грозно вздернул бровь. — Нет, конечно, я пойму, на твоем месте мне бы тоже не захотелось делиться столь вкусным ужином, — Маркус театрально прижал ладонь к груди и состроил жалобную гримасу: — Но если ты все же сжалишься перед голодным человеком и поделишься, то обещаю и дальше кормить тебя божественно-прекрасными завтраками, обедами и ужинами.

Разумеется, в моих планах не было намерения подвергать раба голодовке. Я действительно собиралась поделиться приготовленной рыбой, но его упрямство начинало раздражать. А еще его нежелание обращаться ко мне на «Вы» и соблюдать дистанцию. Что я ему, подружка что ли? Или то, что я отношусь к нему по-человечески он воспринимает за слабость и начинает садиться на шею?

Его поведение весьма забавно для мужчины, но совершенно не допустимо для раба. И что самое скверное, если я и дальше продолжу закрывать глаза на его выходки, он окончательно обнаглеет, и тогда я точно не смогу выполнить заказ Эйстерии. С этим нужно было что-то делать, причем немедленно. Так что пришлось выводить себя из добродушного настроения и вспоминать, за что мне платят деньги.

— Ты вновь забываешься, раб! Мне надоело каждый раз тебя поправлять. Раз не можешь запомнить, как себя вести, то я помогу! — надеюсь, мой тон был достаточно суров. — Вир!

Вышла в коридор в поисках слуги. Тот оказался неподалеку, занятый работой в саду.

— Вир! — произнесла отчетливо и громко, чтобы Маркус обязательно услышал. — Иди и немедленно замочи розги. И перца красного добавь в воду. У нас сегодня будут воспитательные мероприятия.

А затем вернувшись, злобно ткнула пальцем в грудь зарвавшегося арамерца:

— Ты — собственность госпожи Эйстерии. Запомни это! Прежняя жизнь закончилась. Теперь ты — раб и должен выполнять приказы. Ко мне обращаться на «Вы» и добавлять «Госпожа»! За каждое неповиновение последует жестокое наказание. Так будет до тех пор, пока ты не научишься вести себя подобающе! Все понял?

Я ожидала либо гневных протестов, либо осознания, что он перешел все допустимые границы, но брюнет попросту отмахнулся от моих угроз!

— Давай сперва поужинаем, госпожа, а потом можешь хоть всю ночь меня воспитывать, — Маркус достал из печи рыбу, от которой шел пар и какие-то сумасшедшие ароматы пряных трав. — Посмотри какая красота!

Да Рамон тебя задери и по всему лесу раскидай! Он меня вообще слышал?!

Мне очень хотелось приказать арамерцу поставить рыбу на стол и немедленно отправляться в дисциплинарную. Руки чесались прямо сейчас пройтись розгами, плевать что сухими, по его филейной части. Я была настолько взбешена нахальным поведением, что едва сдерживалась чтобы не перейти на крик.

Но рыба… Хватило одного только взгляда, чтобы мой желудок начал требовал перенести все воспитательные мероприятия на потом. Сперва эта золотистая рыбка, свежий хлеб, салат и хорошее вино, а потом уже все остальное. Желудок убеждал, что воспитательный процесс никуда от меня не денется. И что пороть Маркуса часом раньше или часом позже — не имеет значения. А вот рыба за этот час остынет и будет уже не такой вкусной.

— Бери рыбу и неси в столовую! А сам жди на кухне! — прорычала я, стараясь не смотреть на источник раздражения, чтобы не передумать.

Кажется, Маркус понял, что я на пределе и готова сорваться в любой момент, поэтому перестал злить меня. Молча отнес в столовую тарелки и налил вина.

— Приятного аппетита, госпожа, — произнес он подчеркнуто холодно, после чего удалился на кухню.

Успела подумать, что арамерец, похоже, решил обидеться, но потом отломила кусочек рыбы и вкусила настолько нежное филе, что выкинула из головы все лишние мысли и сосредоточилась на еде.

Это было восхитительно. Ароматная сочная рыбка, с легкой кислинкой от лимона и пряностью трав. И немного сока, в который я с удовольствием макала хлеб. Лучший ужин за последнее время.

Стоило чуть утолить голод, как его место заняла совесть. Она считала, что лишить автора возможности попробовать собственное творение — это довольно скверный поступок. Да и чего я так взъелась? Парень просто упрямится и показывает характер. Ну так что ж теперь? Воспитаем.

Я пригласила Маркуса к столу и разрешила ему взять немного рыбы для себя и Вира. Конечно, это было неправильно, ведь рабам не следует питаться так же, как господам. Но, с другой стороны, мне казалось кощунственным не дать арамерцу попробовать то, что он готовил с такой любовью. Кроме того, я не могла не угостить Вира, который не меньше моего настрадался от скудности рациона.

— Приготовишь ещё порцию салата? Потому что этим я делиться не буду, — демонстративно придвинула к себе миску. Я уже успела попробовать немного и убедилась, что он был не