Черный клановец. Поразительная история чернокожего детектива, вступившего в Ку-клукс-клан - Рон Сталлворт

— Черный коп, проникающий в Клан? Обалдеть. А они не заметят, что ты черный?

Тем временем Клан, похоже, захватывал СМИ. «Телеграф», одна из двух главных газет Колорадо-Спрингс, напечатала статью о прибытии в наш городок Дэвида Дюка, Великого Магистра ККК для проведения светских мероприятий.

— На этой неделе была заметка о приезде Дэвида Дюка в Колорадо-Спрингс. Это правда? — спросил я Кена.

— Да, Дюк сам позвонил в газету и сказал им, что будет в городе в январе, — сказал Кен. — Мы собираемся провести большой митинг. У нас сейчас шесть членов в рясах, и мы ищем других. Мы пока согласуем план с Дэвидом, но ты об этом сразу узнаешь, Рон.

Мы еще немного поболтали, перешучиваясь и обмениваясь любезностями, а потом Кен сказал:

— Ну, мне надо идти. Увидимся через два дня.

Вечером 8-го я встретился с Чаком и еще одним детективом по наркотикам, Джимми. Мы прошлись по плану действий: как Чак подъедет к пабу «Квик», а мы с Джимми будем сидеть в фургоне через улицу, в пределах досягаемости.

Мы закрепили на Чаке беспроводной передатчик, позволявший мне слышать и записывать его разговоры. Кроме того, я на всякий случай дал ему свои документы для подтверждения того, что он Рон Сталлворт: библиотечную карточку, кредитки и карточку соцстраховки — все, на чем стояло мое имя, но без фотографии или еще каких-либо деталей, говорящих о моем цвете кожи.

У Чака был при себе спрятанный пистолет, как и положено в работе под прикрытием. Если Кен со товарищи станут его обыскивать, он скажет, что не выходит из дома без оружия.

И вот мы подъехали к пабу. Чак припарковался под яркими флуоресцентными фонарями, а мы с Джимми сидели на другой стороне улице и делали то, что делают все следователи перед операцией. Мы ждали.

Ждали мы недолго. Через десять минут после нашего прибытия к пабу подъехал грузовик, из которого выбрался хиппи с висячими усами. Он подошел к машине Чака и постучал по окну.

— Ты Рон? — спросил он.

— Да, — сказал Чак.

— Я Бутч. Я должен отвезти тебя к Кену, он ждет в другом месте. Давай, забирайся в мою машину.

Обязательное правило любой встречи под прикрытием — чтобы ПП (агент под прикрытием) сохранял максимально возможный контроль над ситуацией. Это жизненно важно не только для его личной безопасности и общего успеха операции, но и для работы офицеров, прикрывающих его. Их основная задача — обеспечивать ему поддержку в случае опасности. Зная это, а также помня, что он «на прослушке» и в его с виду обычной машине есть полицейская рация, Чак как мог сопротивлялся такому повороту.

— А может, я поеду за тобой в своей машине? — спросил он.

— Нет. Так не пойдет. Ты оставишь свою машину здесь, и я отвезу тебя к Кену.

— Ладно. И куда ты собираешься меня везти?

— Увидишь.

Наконец Чак сдался и перебрался в грузовик Бутча.

Садясь, он бросил взгляд в нашу сторону. Поскольку беспроводной нательный передатчик — это устройство односторонней связи (передает, но не принимает), мы слышали Чака, но не могли с ним общаться. Он даже не знал, работает ли передатчик, хотя мы проверяли его перед выходом на задание. Эти приборы нередко выходили из строя, иногда прямо посреди операции под прикрытием. Как и во всякой операции такого рода, полицейский под прикрытием часто действует наугад, не зная, работает ли передатчик, хорошо ли его слышат следователи и есть ли у них представление о том, где он находится, если, как в данном случае, он перемещается из одной точки в другую, о которой ему ничего не известно.

Наши опасения были напрасны, поскольку Бутч проехал всего пару километров и остановился перед баром «Угловая луза» — популярным среди местных, особенно военных, заведением для взрослых. Настоящий кабак с неоновой вывеской, потертыми бильярдными столами и дешевым пивом. Позже я выяснил, что этот бар был неофициальной точкой вербовки для Кена и его ККК-когорт. Мы с Джимми припарковались рядом и передали по рации наши координаты ближайшим патрульным. К счастью, нательный передатчик работал безупречно.

Чака приветствовал Кен — невысокий (около 170 см), коренастый (под 100 кг) человек лет двадцати восьми, с русыми волосами, стриженными по-армейски, и жидкими усами. С ним был человек помоложе (лет двадцати), которого Бутч назвал своим младшим братом Бароном. Кен, полагая, что говорит со мной, сказал Чаку:

— Наше общение по телефону произвело на меня впечатление. Я чувствую, у тебя есть хорошие идеи, которые, очень может быть, помогут нашему Делу.

Затем он показал пачку газет, в которых, по его словам, содержалась вся нужная Чаку информация, если он решит присоединиться к Делу. А дальше он принялся излагать свои собственные мотивы вступления в Ку-Клукс-Клан.

Клан, по словам Кена, стал для него «спасением», после того как его однажды подстрелили «какие-то ниггеры» и изнасиловали его жену. Его предубеждения против ниггеров, как он выразился, начались, по большому счету, еще в армии.

— Ты читал в газетах все, что пишут о Клане? — спросил Кен Чака.

Чак ответил, что да, читал, хотя, возможно, что-то пропустил. Кен стал объяснять, что это он и другие клановцы посылают в газеты материалы, обращаясь к журналистам. Клан хотел, чтобы о нем знали. Это было так по-дилетантски, даже жалость брала, но они получали хоть какое-то освещение. Появляясь в прессе, они надеялись заручиться симпатиями публики, привлечь новых членов, добиться внимания и узаконить свое Дело.

Полицейский под прикрытием часто действует наугад, не зная, работает ли передатчик, хорошо ли его слышат следователи и есть ли у них представление о том, где он находится.

Кен объяснил, что СМИ, по его мнению, выставляли их Дело в дурном свете, и ему лично это вышло боком. Но он не стал распространяться, как именно журналисты повредили его репутации. Однако у него не прекращались трения с военным командованием, и его намерение остаться на сверхсрочной службе было теперь под угрозой. Я понял еще по телефону, что Кен был раздражен, но теперь, слушая его разговор с Чаком, ощущул еще более явную злобу. В его голосе звучал глубоко сидящий гнев, обида и тоска.

— Люди должны знать, что творят эти ниггеры, — сказал Кен. — Возьми хотя бы жену Бутча.

И Кен рассказал, что жену Бутча недавно порезали «ниггеры» и в нападении подозревалась женщина, живущая на его улице. Он сказал, что кто-то сжег крест на лужайке этой черномазой, чтобы припугнуть ее, но, похоже, перестарался. Позже я проверил базы отчетов полицейского управления и управления шерифа в поисках упомянутого инцидента и не нашел никакого упоминания о нем. Если он и был, то жертва не заявляла в полицию… что очень маловероятно.

Голос Кена изменился, словно он рассказывал о какой-то светлой мечте:

— Я хотел бы встретить того, кто устроил это сожжение, чтобы показать ему, как надо правильно сжигать крест, и поздравить его.