Эшафот забвения - Виктория Платова

Она вытащила из сумки коробочку и открыла ”е. Кольцо, уютносвернувшееся на вытертом бархате, поразило меня: это действительно был сапфирредкой красоты. По его краям вились стилизованные виноградные листья – золотовысшей пробы, не потускневшее от времени. Люди капитана Лапицкого, которого ятак беззастенчиво предала, научили меня разбираться в камнях, это было одним изсоставляющих моей подготовки.

– Очень красивое, – выдохнула я, – великолепная вещь.

– Да, – грустно подтвердила старушка, – тридцать летего носила. Теперь не могу, суставы распухли, у меня артрит, знаете ли…

Высоколобая инфанточка поманила мою соседку пальцем, и тапослушно двинулась к столу.

– Я с вами, – шепнула я старушке, предчувствуянедоброе.

– Как хотите, – равнодушно ответила она, сейчас ееинтересовала только сумма, которую она может выручить за сданную в прокатфамильную драгоценность. – Спустя минуту лысый ювелир уже внимательнорассматривал кольцо, а я не спускала глаз с Братны. По его полуприкрытым векампробежала тень, он потер подборо, – док и хмыкнул: чуть громче, чем былонеобходимо.

– Хорошая работа, – осторожно произнес ювелир, неотрываясь от лупы, – золото вполне приличное. Не высшей пробы, конечно. Выкогда-нибудь проводили ювелирную оценку кольца?

– Нет, – старушка непонимающе посмотрела на ювелира, –а нужно было?

– С камнем должен вас разочаровать, – сразу жеприободрился лысый черт в сатиновых нарукавниках.

– А что с ним такое?

– Это не драгоценный камень, – вынес он приговор ипустился в долгие многословные объяснения. – Очень хорошая имитация, но это несапфир. Больше похоже на сапфирин, разновидность халцедона, а это ужеподелочный вариант, он практически ничего не стоит. Хотя оправа выполнена оченьискусно. Вот что: мы можем купить у вас кольцо, тем более что никакойхудожественной ценности оно не представляет. Но за золото можно заплатитьвполне достойную сумму.

Ювелир метнул быстрый взгляд на Братны. Тот забарабанилпальцами по подлокотнику.

– Скажем, рублей семьсот. В любом другом месте вамдадут гораздо меньше, если вообще что-то дадут. А семьсот рублей по нашимвременам – очень даже неплохо.

На старушку жалко было смотреть: губы ее запрыгали, как умаленькой девочки, из глаз выкатились две одинокие слезинки.

– Как же так? – прерывающимся голосом спросила она. –Это же наш фамильный камень, он из поколения в поколение передавался. Мояпрабабка…

– Ну, – развел руками ювелир, – подделок хватало во всевремена.

Сбитая с толку старушка нерешительно потянула к себе кольцо.

– Не может быть. Это настоящий сапфир, – обреченносказала она.

– Я занимаюсь ювелирным делом тридцать лет, а здесьвыступаю только как консультант. Но любой специалист, даже оценщик ломбарда,скажет вам о камне то же самое. Я понимаю ваши чувства, но… Еще раз повторяю –подделок хватало во все времена. Соглашайтесь, бабушка, не прогадаете.

– Нет-нет… Я…

– Я могу взять кольцо с собой, под расписку. Провестидополнительную экспертизу. Но, боюсь, результат будет тем же.

Ювелир цепко держал кольцо в руках, не выказывая никакогожелания расстаться с ним. Пора было вмешаться.

– Подделок хватало во все времена, это точно, –вкрадчивым голосом произнесла я, – а вот мошенников сейчас стало гораздобольше. Их у нас просто засилье. Не продохнешь.

Ювелир вздрогнул и выронил лупу из глаза.

– Значит, занимаетесь ювелирным делом тридцать лет? –так же вкрадчиво продолжила я.

– А вы, собственно… – начал было он, но тотчас жезамолчал, повинуясь жесту Братны: тот соизволил наконец открыть глаза ипристально смотрел на меня.

– А вам советую, – обратилась я непосредственно крежиссеру, – поискать себе другого эксперта.

– Я не понимаю, – хорохорился ювелир, – меня в чем-топодозревают? Вы кто такая, собственно? Вы с бабушкой? Бабушка, эта дама с вами?

– Нет-нет, не со мной, – сдала меня с потрохамистарушка. И скосила глаза в сторону клерка с наличными. Искушение взять деньгибыло слишком велико.

– Это настоящий сапфир, – обратилась я к ней, – васпросто решили надуть. Будет лучше, если вы заберете кольцо и больше никогдасюда не придете.

– Какого черта? – наконец-то разлепил губы Братны. –Почему посторонние в павильоне?

– Почему же посторонние? – нагло спросила я. – Когдапод носом обстряпывают грязные делишки и сомнительные люди проводятсомнительную экспертизу, невозможно остаться в стороне.

– Я попросил бы оградить меня… – струхнул ювелир.

– Вы откуда? Как вы сюда попали? – Братны настороженнопосмотрел на меня: никакого испуга в холодных глазах, только легкая досада.

– Как и все. Через центральную проходную. Кстати, поповоду тридцатилетнего стажа. У вас есть документы? – цыкнула я на притихшегоювелира и снова обратилась к старушке:

– На вашем месте я бы потребовала удостоверениеличности эксперта и лицензию как минимум.

Жизнь в павильоне замерла: все незаметно подтянулись к местунеожиданной склоки, в задних рядах партера я даже увидела изрядно испуганногоБубякина. Я испортила гениальному режиссеру всю обедню с сапфиром; есливыяснится, что на студию меня приволок дядя Федор, – его задница моментальнозагорится и рухнет в бездну, как самолет капитана Гастелло.

– Интересное кино, – ни к кому не обращаясь, произнесАнджей Братны.

– Ну, что вы! Ваше куда интереснее.

– Поклонница таланта?

– Некоторым образом.

Теперь он внимательно рассматривал меня. Он даже соизволилпоменять позу.

– Разбираетесь в камешках?

– Некоторым образом. Во всяком случае, вполне могуотличить настоящий камень от подделки.

– Если мне не верят… Если меня в чем-то подозревают, –снова затянул свою волынку ювелир, но Братны резко пресек его;

– Заткнись!

Сбитая с толку старушка переводила взгляд с Братны на меня иникак не могла понять, что же здесь происходит. Наконец она решилась взятьслово:

– Ас кольцом-то, с кольцом-то что?

– Действительно, что с кольцом? – поддержала старушкуя, откровенно издеваясь над Братны.

Ситуация злила его, я это видела. Мне хватило несколькихминут, чтобы просчитать комбинацию Братны. Подменить драгоценности или простомаксимально занизить их стоимость – такие вещи практиковались в среде нечистыхна руку ювелиров. Но чтобы преступная лавочка развернула свою деятельность всамом сердце непорочного “Мосфильма”! Это было слишком даже для увенчанного лаврамирежиссера.