Бумажная клетка - Ирина Дягилева

– Слушай, Киплинг, ты меня достал со своей стаей! Я сейчас отправлюсь к твоему папочке и поговорю с ним по душам.

– Он в Лондоне.

– Понятно, на прием надо записываться заранее. Ну так запиши меня. – Она обреченно махнула рукой и уселась на кровать.

Дверь распахнулась. Оставаясь в дверном проеме, лишь слегка с любопытством заглядывая в комнату, пухлая женщина в белом кружевном переднике, с простоватым круглым лицом в обрамлении химических кудряшек протянула Герману туфлю Пульхерии.

– Скажи своей подружке, чтобы она в окно баретками не швырялась. Здеся люди приличные живут. Могла кому-нибудь в голову угодить.

Пульхерия автоматически отметила про себя слова «здеся» и «баретки» и сделала вывод: домработница явно из глухой провинции ближнего зарубежья не отягощена интеллектом, вкусно готовит, любит чистоту и порядок. Лет около сорока. Обручального кольца на пальце не видно, следовательно, не замужем. Наверняка окружила Германа теплом и заботой. Судя по старательно уложенным кудряшкам, в отношении него имеет грандиозные планы, которые по понятным причинам теперь под вопросом. Кстати, мадам весьма упитанная, Герман обожает пышек, и она это не могла не почувствовать. «Для нее я конкурент, следовательно, враг, и рассчитывать на дружбу не стоит», – тоскливо подумала Пуля.

– Галина Матвеевна, знакомьтесь, пожалуйста, это Пульхерия Афанасьевна.

Галина Матвеевна обнажила в фальшивой улыбке зубы, из которых четыре верхних были золотыми.

– Ну и имечко, язык сломаешь.

– Язык сломать нельзя, он мягкий, – усмехнулась Пульхерия. – Можете звать меня просто Пуля. – И уточнила: – Не бомба и не граната, а просто Пуля.

– Да уж поняла, чай не тупая.

Домработница удалилась так же внезапно, как и появилась. По ненавистному взгляду, который она на прощание кинула, Пульхерия поняла, что попала в точку – дружбы не будет.

– Не обращай внимания. – Герман присел рядом и обнял ее за плечи. – Она немного резковата, но ты же знаешь, как трудно сейчас найти хорошую домработницу.

– Откуда же мне это знать? – с иронией спросила Пуля.

– Нам пора. – Он сделал вид, что иронии не заметил.

Неожиданно Пуля поймала себя на мысли: про свою дочь он так ничего и не рассказал.

– Я пойду, но только при условии, что ты мне расскажешь о своей дочери.

Герман вздохнул, словно примиряясь с неизбежным.

– Ей шесть лет. Зовут Катя. Тебя ведь больше интересует ее мать?

– И она тоже.

– Ее мать погибла. Попала в автомобильную аварию. Мы с ней не были женаты. О том, что у меня есть дочь, я не знал. Оля была моей однокурсницей. На какой-то вечеринке я напился… Ну и… Как обычно это бывает. Я сказал, что не люблю ее и шантажировать своей беременностью не советую. Она обещала сделать аборт, но слова не сдержала, ребенка оставила. О Кате я узнал только перед смертью Оли. Она просила о ней позаботиться. Вот и все. История банальная.

– Интересно, как к этому отнесся твой папочка? Впрочем, молчи. Я сама скажу. Человек он деловой, следовательно, для начала заставил тебя сделать генетический анализ, затем долго раздумывал, испытывая твое терпение, потом при всех унизил, поиздевался вволю, вытер об тебя ноги и после этого поднял, слегка отряхнул и прижал к своему любящему сердцу. Зато твоя дочь живет теперь в золотой клетке, дедушка ее балует, носится с ней как с писаной торбой. В конечном итоге, вырастит из нее законченную эгоистку, вроде Гришеньки. Кстати, где она сейчас?

Герман смотрел с изумлением.

– Откуда ты все это знаешь? – наконец спросил он.

– Я что, Америку открыла или собаку Бас-кервиллей нашла? Чему ты удивляешься? Мне только одно не понятно, почему ты меня с ней до сих пор не познакомил?

– Я собирался это сделать после свадьбы. Катя очень тяжело перенесла смерть матери. Она к тебе привяжется, а вдруг у нас с тобой ничего не сложится… Не хочу причинять ей лишние страдания.

– От жизни ты ее все равно не убережешь, – заметила Пульхерия, но Герман продолжал говорить, словно не слыша:

– Иногда мне кажется, что я сплю. Открою глаза и пойму, что ты – плод моего воображения. Ты слишком хороша для меня.

– Ой, только вот не надо этого: «слишком хороша». Я не понимаю, как можно быть слишком хорошей или слишком плохой. Мы все разные. Сегодня у тебя хорошее настроение и я для тебя – хорошая. А завтра ты меня разлюбишь, и я сразу стану плохой. Все в этом мире относительно, именно двойственность делает его привлекательным, интересным. Благодаря папе у тебя заниженная самооценка. Пора начинать относиться к себе с уважением. Так ты скажешь мне, где сейчас Катя?

– У Олиных родителей. Она у них часто гостит, папе это не нравится, а я не препятствую.

– Ну и правильно. Хоть в чем-то с ним не соглашаешься, значит, ты небезнадежен.

Прошло несколько месяцев. Пульхерия окончательно переселилась к Герману, познакомилась с Катей, очаровательной девочкой, непоседливой и любознательной. Она совершенно не походила на отца, но в ней угадывалось сходство с Александром Николаевичем, что, несомненно, очень ему льстило. Катя была несколько крупновата для своих лет, по своему умственному развитию также опережала своих сверстников, поэтому было решено отдать ее в школу на год раньше.

Когда она впервые увидела Пульхерию, то некоторое время рассматривала ее своими огромными цвета спелой вишни глазами, потом доверчиво прижалась и с детской непосредственностью спросила:

– Теперь ты будешь моей новой мамой?

Пульхерия решила, что этому научил ее Герман, поэтому сдержанно ответила:

– Я постараюсь ее заменить.

Она погладила девочку по шелковистым каштановым волосам, которые пахли детством и травяным шампунем.

Работы в салоне оказалась мало: по документам машин продавалось ровно столько, чтобы прибыли хватило на зарплату, аренду, хозяйственные расходы и налоги. Большая часть сделок осуществлялась, как говорится, «мимо дома с песнями». Пульхерию это вовсе не удивляло: по этой схеме существовала вся страна, начиная от мелких предпринимателей и заканчивая большими заводами. Теневая экономика процветала. Люди жили одним днем и радовались деньгам в конвертах, за которые они нигде не расписывались, совершенно не понимая, что обворовывают, в конечном итоге, сами себя. С «черных» денег не платятся налоги, ими распоряжаются только владельцы фирм и предприятий. Сколько они положат себе в карман, сколько в конверт наемному работнику, проконтролировать нельзя. Черные деньги не учитываются при оплате больничных листов, отпусков и выходных пособий, они не влияют на размер пенсий. Мощная теневая экономика свидетельствует о том, что люди не уверены в завтрашнем дне и не доверяют своему правительству.

Документы фирмы, которой владел Герман, были не совсем в порядке. Пуля быстро разобралась что к чему и привела все в надлежащий вид. Это заняло у нее меньше двух недель. В дальнейшем достаточно было пару раз в неделю появляться в салоне на несколько часов. У нее появилось много свободного времени. Ей действовало на нервы то, что приходилось вести светскую жизнь, в особенности посещать ужины у Александра Николаевича. Общение с бизнесменом особой радости не приносило, но больше всех ее доставал Гриша. Она пробовала быть с ним и грубой, и циничной, и хамила, как торговка на базаре, чего никто не позволял себе в общении с сыном олигарха, но его это только забавляло, и он лип к ней, словно муха к дыне. Гришу привлекала намеренная грубость Пульхерии, с ней было интересно, в ней он чувствовал достойного противника. Папа внушал ему, что жизнь – это агрессивная среда, все люди – враги, людей надо использовать, иначе они используют тебя. А на самом деле оказывалось, что все ему улыбаются, во всем с ним соглашаются, ни в чем не перечат, как маленькие щенки, с готовностью переворачиваются на спинку, чтобы он почесал им животик. Пульхерия не такая. Она настоящая. Ненавидит его и совершенно этого не скрывает. А ему хотелось, чтобы она стала ему другом.