Разведчики - Кир Дмитриевич Шеболдаев

Уже хотели выйти из кустов, подойти к избушке, осмотреть ее, как вдруг увидели в глубине того окошка, которое не занавешено, вспыхнул огонек и тут же погас. Вроде бы от спички или зажигалки. Кто-то есть!

Наблюдать нам больше уже нельзя, времени прошло много. К тому же нас только четверо, а кто его знает, сколько в избушке людей!

Со всеми предосторожностями мы повернулись и ушли к себе. На обратном пути дорогу незаметно отмечали то сломанной веткой, то пучком желтой травы на кусте, чтобы потом, если будет нужно, не плутать. Вернувшись, доложили взводному. Тот сообщил выше, и так дошло до комдива. Он заинтересовался нашим сообщением, приказал выделить мне людей.

Я отобрал четырнадцать человек, вооружили их всех автоматами. Тогда мало у нас их было, собрали автоматы чуть ли не со всего батальона. Взяли гранаты. И пошли засветло к избушке. Скрытно залегли и стали наблюдать за ней. Дождались темноты и тихо, без малейшего шума, подползли к домику с той стороны, где не было окон. Подобрались к двери. Осторожно надавили на нее, но дверь не открылась. Судя по всему, она была заперта изнутри.

Стали прислушиваться, и нам почудились какая-то возня и шорохи в избушке. Терпеливо стояли по обоим сторонам двери, ждали и слушали… Ждали около часа, а может, и больше. Ноги прямо-таки затекли от неподвижности. Я уже подумывал отойти в лес, как неожиданно раздались шаги. Кто-то тихо, крадучись, изнутри приблизился к двери. Постоял, вроде прислушиваясь, осторожно отодвинул засов. Открылась дверь, и на пороге показалась фигура человека. Он осмотрелся, пошел к куче хвороста, лежащей около дома. Я растерялся: смотрю и ничего не предпринимаю.

Человек набрал охапку хвороста, направился обратно к дому. Тут хворост, видимо, закрыл ему обзор, а, может быть, осенняя темнота помогла, шел он прямо на нас. Я же нервничаю и думаю, что предпринять?! Может, это наш солдат или гражданский человек, а мы на него нападем! Но почему он таится? Подозрение решило все. Он подошел к самой двери, я его стукнул по голове. Да так сильно, что он без звука рухнул на землю. Мы ведь тогда еще не знали, как бить и куда бить, не умели соразмерить силу удара. Тихо оттащили его к глухой стене дома, где не было окон, и фонариком осветили. Смотрим: а вроде фриц. Хотя он в нашей форме, но на поясе у него, спереди, в кобуре пистолет «вальтер», а с боку финка, немецкая, со свастикой на черенке. Вошли в открытую дверь и на цыпочках стали проходить в сени. Когда нас вошло восемь человек, я из сеней осторожно открыл дверь в горницу и фонариком осветил ее.

На полу, на сене, покрытом плащ-палатками, спят семеро фрицев. А их старший, тот самый лысый офицер — он чуть в сторонке лежал, — приподнялся и спрашивает по-немецки: «Гюнтер, это ты?» В ответ я как гаркнул:

— Встать! Хэнде хох! — Один попытался выстрелить из пистолета, но не успел. Мы его прошили автоматной очередью. Остальные не сопротивлялись.

Что же оказалось, когда привели их в штадив?

Фронт установился, немцы уже не могли свободно заходить к нам в тыл, как они это делали во время наступления. А им надо было вести разведку, знать наши силы, намерения, расположение. Вот фрицы и придумали. Подобрали группу из очень опытных разведчиков, некоторые знали русский язык. Офицер их хорошо владел русским. Их отлично снарядили, посадили на самолет и ночью сбросили на парашютах в нашем тылу. Немецкие разведчики с тыла подошли к нашему переднему краю. Они знали, что за озером, на большом заболоченном участке, нет наших войск. В лесу они наткнулись на избушку лесника, не обозначенную на их картах. Старика лесника и его жену убили, а сами обосновались в доме. Фашистское командование давало им задания по радио. Выполняли они их так. Поскольку из одежды на них ничего немецкого не было, за исключением пилоток, то они, когда шли на выполнение задачи, снимали пилотки. А наши советские сапоги не оставляли таких следов, как немецкие.

Обычно они выходили на дорогу у нас в тылу, останавливали приглянувшегося солдата или офицера. Представлялись нашими особистами и приводили в лесную избушку. Там допрашивали. Ну люди, думая, что это наши, выкладывали много, что знали. После этого нашего солдата уводили к дороге, откуда его взяли, там убивали.

Потом немецкое командование потребовало от группы брать наших людей с передовой. Они брали наших солдат и даже офицеров под видом поиска, разыгрывая все так, будто совершали его с нейтралки. Уходили с «языком» не в сторону своих окопов, через нейтралку, а в наш тыл, переплывали озеро на надувной резиновой лодке, приводили «языков» в лесную избушку. Допрашивали, убивали, а результаты сообщали по радио своему командованию. А командир их — высокий, лысый офицер, был настоящий ас своего дела. За свои подвиги во Франции, Польше, Голландии, Норвегии и России он был награжден всеми орденами, учрежденными для офицеров в фашистской Германии.

На допросе он удивлялся, что взяли их, как он говорил, «голыми руками», даже не контрразведчики. Комдив вызвал нас, тех, кто участвовал в той операции, и представил ему, чтобы убедился в том, что мы обыкновенные советские солдаты. Немецкий офицер сказал комдиву с грустью: «Господин полковник, с такими солдатами вы должны выиграть войну…»

Нас всех представили к награде, только мы ее почему-то так и не получили. А меня и Стрельникова комдив приказал перевести в разведвзвод полка.

Так вот я и попал в разведку.

ЭПИЗОД ШЕСТОЙ

Мы скрытно, ночами перешли на новый участок фронта. Сменили войска так называемого «ура» — укрепленного района.

Были такие места на протяжении нашего тысячекилометрового фронта, где из-за рельефа местности, то есть болот, рек, сплошного леса, гор ни советские войска, ни немецкие не создавали непрерывной линии обороны. Не было тут глубоко эшелонированных траншей, ходов сообщения, огневых позиций, блиндажей и прочих видов оборонительных сооружений. Местность не позволяла вести наступление крупными силами войск. В труднопроходимых местах располагались лишь небольшие опорные пункты. В их задачу входило: тщательное наблюдение за противником и в случае наступления на эти опорные пункты требовалось задержать его насколько можно, до подхода основных сил или подкреплений.

Корпус, в который входила наша дивизия, в декабре скрытно перебазировался в такое болотистое место, непроходимое летом, осенью и