Я учусь быть мамой - Лена Никитина

Заметьте, что речь идет не о том, кому какие домашние дела делать (это решает каждая семья по-своему), а кому каким быть. Не от этого ли зависит, у кого какая роль в семье?

Ох и непростой это вопрос для нас, равноправных граждан! Потому что под равноправием многие стали понимать одинаковость, тождественность. Вот и в нашем коллективном определении главы семьи все предполагаемые свойства личности собраны воедино не случайно: авторы писем чаще даже не упоминали, кто именно – он или она – должен этими свойствами обладать. Подразумевалось: кто ими обладает – тот и глава.

Вот теперь мы подошли к самому, пожалуй, острому моменту в разговоре: если женщина – глава семьи, хорошо ли это?

Ира Жданова (Целиноград) пишет: «Меня очень даже устраивает, что у нас глава – мама. Но папа – ее правая рука, а мы, дети, – левая». Она, правда, не пишет, устраивает ли это маму.

А вот мнение мужчин.

«Нагрузка главы семьи очень тяжела для женских плеч. Почему? У руководителя нет никаких привилегий, зато много дополнительных обязанностей. Тяжело для женщин это бремя? Конечно. Не случайно в роли главы семьи женщина перестает быть источником любви, ласки, тепла, доброты, так как ей часто приходится перестраиваться, ломать себя, приобретать некие мужские свойства характера: резкость, категоричность, грубоватость в речи и поведении» (Ю. Климов, А. Шестаков, Москва).

Замечено, что сейчас всё чаще женщины прямо-таки «рвутся к власти», стараясь перещеголять мужа в напористости, распорядительности. Что из этого получается?

«Женщина теряет свою женственность и… не дает мужчине почувствовать себя мужчиной в самом лучшем смысле этого слова» (Воробьев, Донецк).

Как тут утерпеть женщинам! Да ведь главой семьи жена чаще всего становится просто по жизненной необходимости!

«Что делать, если мужа-то ничего не интересует, кроме как вкусно поесть, выпить да футбол посмотреть. Тут волей-неволей станешь главой семьи, очерствеешь, командуя да распоряжаясь в одиночку» (Е. Курдымова, Ижевск).

Так. Власть женщины делает ее жесткой, черствой и порождает слабость, безволие, даже трусость в мужчине; а безответственность, вялость, духовная бедность мужей провоцируют грубость и властность женщин.

Нет, не выходит никакой гармонии; уродство какое-то получается, и всем в такой семье плохо.

Может быть, ломая традиции, мы ломаем и нечто естественное, вытекающее из наших природных возможностей и свойств? Во всяком случае, лучше от этого никому не делается.

И. Минаков (Обнинск) считает, что «обе половины (муж и жена) равноправны, но не взаимозаменяемы, и каждый выполняет вполне определенные функции в семье».

«Издревле вечные понятия: мать – хранительница очага, отец – защитник и добытчик, – видоизменившись, в принципе остаются в силе» (В. Марандин, Московская область).

Мужчин поддерживают и женщины.

«Образно говоря, муж – это дом: крепкий, надежный; жена – все, что внутри дома: красота, уют, мягкий психологический климат. Славная тогда семья получается, прочная и добрая» (Е. Курдымова, Ижевск).

И, наконец, «семье, как любому нормальному организму, не две головы нужны, а нужны голова и сердце» (И. Полунина, Одесса).

Голова и сердце – по-моему, прекрасно сказано!

Хорошо, когда руководит семьей добрая голова отца, а греет всех в ней умное сердце матери. Значит, и я настаиваю на традиционном распределении ролей? Да! Хотя когда-то тоже мечтала о равноправии и демократии в семье. Для меня, как и для многих, эта проблема решается трудно.

Получилось так, что я в семье стала распорядительницей, «главным начальством», как шутит муж.

Сколько раз я слышала вроде бы лестное для себя: «У вас в семье настоящий культ матери», а мне становилось грустно. И не потому, что этого культа не хотела, а потому что мне его очень… не хватало – не культа моей персоны, разумеется, а культа Матери. Сейчас поясню.

Для меня понятие «культ» и «власть» ни в какой мере не совпадают. Культ – то, перед чем преклоняются, что благодарно берегут, охраняют, считают священным. Власть – сила, которая призвана обеспечить все это, организовать жизнь так, чтобы ценилось самое достойное и прекрасное в людях.

Доброта и милосердие, бескорыстная и беспредельная любовь матери очень нуждаются в такой защите и благодарности. В них мать черпает силы для своей многотрудной деятельности. Сама себя она защитить не может. А если вынуждена это делать, тогда действительно «ломает себя».

Власть. Как же тяжела для меня эта «шапка Мономаха»! Теперь все чаще хочется быть мягкой и доброй, податливой и «подчиненной» – но не выходит: стоит дать волю этим «женским слабостям», как все домочадцы тут же «садятся на шею». Нет-нет, они любят меня, я знаю, но все-таки… все-таки не мешало бы и просто пожалеть. Да, бремя власти все-таки больше подходит мужчине.

Я – за культ матери и власть отца. Убеждена, что именно это обеспечивает гармонию семейных отношений.

Вынесем это «за скобки»?

Мы подошли к важнейшей проблеме: мужчина и женщина в семье. Давно, казалось бы, нам пора понять, что мы – мужья и жены, матери и отцы – вовсе не повторяем друг друга, что роли наши в семье разные и это закономерно, естественно, нормально!

Однако здесь много путаницы, и много от этого несчастья.

Большинство писем о женах, конечно, от мужчин.

Какими же совершенными хотят они видеть нас, своих жен и вообще всех женщин! И начинающие жить, и умудренные опытом люди, самые разные по профессиям и образованию, главным качеством жены, основой женственности считают душевную доброту, внимание к людям, мягкость в обращении, такт, нежность, заботливость…

Каждый второй автор пишет об уважении к делам и интересам мужа, его мнению и взглядам, привычкам. Все без исключения жаждут понимания с полуслова, с полувзгляда…

Однако далеко не все вспоминают о взаимопонимании, о взаимопомощи.

Может быть, поэтому в письмах женщин чаще, чем хотелось бы, встречается мысль: «А сам-то каков?»

Кое-кто из мужчин, отчаявшись, пишет так: «Где она, женственность? Где Джульетта, Наташа Ростова, Татьяна Ларина? Не исчезает ли женственность в винных парах и в дыму сигарет? Не похожа ли она на прекрасных розовых фламинго, занесенных в Красную книгу?»

Некоторые при этом винят самих женщин: «Хорошо бы, конечно, порассуждать про жен декабристов, но таких жен больше нет и, видимо, не будет. Наши жены – не друзья наши. Они разные дома и вне его. На людях – улыбки и разные туалеты. Дома – грязные халаты и хмурое чело. Надоели мелочные обиды и крупные слезы, которым уже не веришь. Надоели дни без “Спокойной ночи!”, “Доброе утро!”… И у друзей моих та же история…»

Другие подходят к вопросу с более глубоких – социальных и экономических – позиций. «Отдав должное работе, – замечает, например, О. Копелов из Бреста, – женщина приходит домой. А должное-то оказалось чрезмерным. У нее на созидание морально-психологического климата в семье нет сил, а порой и желания, и умения. Может быть, надо женщину “освободить от эмансипации”, дать ей возможность быть женщиной?»