Я учусь быть мамой - Лена Никитина

Пусть ребенок, не страшась, уйдет в жизнь, не только согретый материнской лаской и преисполненный доверием и любовью к людям, но и вооруженный отцовским опытом, мужеством и ответственностью за себя и за других.

Отец обязан оставить своим детям в наследство не просто отчество, но Отечество – мир, который им предстоит строить и защищать.

Вы, конечно, заметили, что уже третья главка посвящена, по существу, одному и тому же, на мой взгляд, важнейшему условию прочной и счастливой семейной жизни – гармонии мужского и женского начала в семье.

Знаю: болью и горечью отзовутся сердца многих и многих женщин на эту мою фразу о гармонии. Да откуда она возьмется, если нет его, мужчины, в доме, просто нет?!

Даже если нет – должен быть!

Говоря так, я вовсе не подразумеваю под этим какого-то выдуманного («уехавшего» в длительную командировку или «погибшего») отца. Такой обман рано или поздно обнаружится и может стать трагедией для ребенка. Нет, я о другом: о мужском начале в семье. Оно может быть сосредоточено в подрастающем без отца сыне. Для этого матери не надо подменять собой отца, то есть превращаться в полумужчину и заниматься не свойственными ей делами (допустим, мастерить, играть в футбол или изучать приемы самбо). Мне кажется, что мужчину рядом с собой можно вырастить, только оставаясь «самой женской» женщиной, опора которой – в сыне, даже маленьком. Есть такая славная песенка, в которой четырехлетний мальчуган успокаивает мать: «Ты не бойся, мама, я с тобой!» Вот позиция мужчины: чуть не с колыбели он – покровитель слабого, защитник доброго и прекрасного в жизни. Позиция матери при этом – с благодарностью принимать любое проявление заботы о себе и стараться быть достойной этой заботы: надо, чтобы было что защищать.

Ну, а если рядом с мамой растет дочь? Казалось бы, должно быть все проще. Лет пятнадцать назад одна женщина так и говорила мне: «Как хорошо, мы с дочкой – как две подруги, и никакого “мужского духа”, всех этих грязных носков, потных рубах, грубых приятелей нам не надо…» Я высказала опасение, что так немудрено вызвать пренебрежение вообще ко всем представителям мужского пола. Она в ответ только усмехнулась: «Ничего, умней будет – первому встречному на шею не кинется».

Верно: ни первому, ни второму, ни пятому, ни десятому дочь навстречу «не кинулась». Ей сейчас тридцать два года, семьи, увы, и не предвидится. Это и само по себе грустно, а тут еще и профессиональные контакты у нее осложнены тем, что она не знает, как себя вести с мужчинами: и стесняется, и боится, и пренебрегает, и не доверяет – всё сразу.

Оказывается, без отца проще с дочерью не получается. Бывает, всю жизнь не заживает рана в сердце матери, оставленной или обманутой тем, кто действительно оказался не-мужчиной. И больше всего, мне думается, надо бояться передать дочери в наследство эту свою горькую обиду.

Как-то в шутку я поделила для себя всех представителей мужского пола на три категории:

– те, кого надо защищать;

– те, от кого надо защищать;

– те, кто защищает.

Надо изо всех сил постараться научить своих дочерей не ошибиться в выборе.

Среди множества добрых писем о детях одно – как вызов:

«Я не хочу иметь детей и не имею. Представьте себе, у меня и жена единомышленница. Двенадцать лет мы живем куда дружнее, чем многие семьи с детьми. Я не люблю детей, не хочу повторять в них свои недостатки. Думаю, что далеко не у всех есть моральное право иметь детей» (И. Великанов, Киев).

Спасибо И. Великанову, что он «не повторил в детях своих недостатков». Это куда честней, ответственней, чем родить да тут же отдать в дом малютки, или оставить с легким сердцем на руках одной матери, или пьянками и скандалами калечить жизнь ребенка. Но главная мысль его письма – не об ответственности, а вот эта: обойдусь, дескать, без детей, мне и так хорошо. Ни сожаления, ни сомнения – горделивая удовлетворенность жизнью. Вот это-то меня больше всего и поразило.

Конечно, можно было бы не обращать внимание на это письмо (подумаешь, одно из сотен!). Но ловлю себя на беспокойной мысли: лет 25 назад это письмо не вызвало бы моего удивления. Не нуждаются в детях, ну и что? Значит, другое интересует. У меня тоже было много самых разных увлечений и дел, захватывающе интересных, в которых к тому же что-то и получалось. Я работала учительницей, и со школьниками мне было хорошо, но иметь собственных детей не тянуло. И никакого чувства неполноценности при этом я не испытывала. Пожалуй, могла бы прожить жизнь и даже не понять, как И. Великанов, чего я лишилась, вот ужас-то!

А почему, собственно, ужас? Об этом и хочу сказать. Детей, как правило, хотят иметь все. Судя по письмам, Великановы – пока исключение. Но многие хотят иметь одного. А это прежде всего вызывает горячие протесты самих Единственных (большинство на вопрос «Доволен ли ты тем, что ты единственный?» отвечают буквально: «Нет, нет, нет!»), этим недовольны учителя и воспитатели (единственные дети эгоистичны, им «трудно в коллективе»), это и самим родителям со временем становится в тягость («одного отпускать от себя – невыносимо!»).

И все-таки типичной в городских условиях становится однодетная семья. Не помогают ни улучшения жилищных условий, ни повышение благосостояния, ни фотоочерки, статьи и фильмы о счастье многодетных семей… Почему?

Какие-нибудь сто лет назад проблемы не было: рождалось, сколько «бог даст». Женщина примирялась с этим как с неизбежностью. Да иных дел для нее, как известно, и уготовано не было. Смысл ее жизни волей-неволей сосредоточивался на материнстве, и для большинства женщин оно сводилось к тому, чтобы как-то прокормить детей, уберечь от болезней, не надорвать ранней тяжкой работой…

А теперь? Что такое материнство теперь? Прежде всего оно перестало быть неизбежным и единственным делом жизни женщины. У нее появились громадные возможности приложить свои силы и способности в самых разных видах деятельности. Причем любая работа выглядит привлекательней, чем воспитание детей.

Там – восемь часов да еще выходные, отпуска, а дети – это забота и работа круглые сутки, месяцы, годы – без передышки.

Там – квалификация, мастерство, а с детьми – почти всё ощупью, как в потемках.

Там – зарплата, повышение благосостояния, а дети, как известно, – сплошные расходы.

Но главное, там ты – человек среди людей, а в семье – обслуживающий персонал. Разве не так?

Что может теперь оправдать огромный труд, вкладываемый в развитие ребенка? Чего ради молодая мать, бросив интересное дело, друзей, развлечения, должна погрузиться в мир нудной повседневной работы по уходу за младенцем, переносить его болезни, капризы, вечно дрожать за него, ночи не спать, да при этом совершенно не быть уверенной в том, что вырастет тот, кого хотелось бы вырастить. Со всех сторон она слышит: «Как трудно с детьми!», «С младенцем сидеть – хуже работы нет!», «Ох и дети трудные нынче пошли – одно мучение!», и т. д., и т. п.