Сахарная кукла - Соро Кет

– Еще одно только слово и ты поедешь домой, – сказала мать очень тихим голосом и разжала пальцы. – А то еще и в лечебницу… Отпусти Ви!

Джессика отшатнулась. Она демонстративно приподняла руку и разжала пальцы, словно бросая вниз ладошку сестры. Ви тут же отпрянула, спрятавшись за Ральфа и он машинально опустил руку ей на плечо и осторожно коснулся пальцем упругой щечки. Все взгляды устремились на них. Лишь Джессика, яростно стуча каблуками, шагала к церкви, наклонившись вперед. Словно шла против ветра.

– Ви? – улыбаясь, сказала мать. – Мы собирались не изменять Рене, пока мы не вырастем, так ведь?

– Это мой Пьинц! – сказала девочка шепотом и еще крепче обхватила Ральфа за ноги. – Мозно я выйду за него замуз, чтобы не изменять Лене?

Люди заулыбались, заумилялись. Даже Рене еле слышно хрюкнул. Мать девочки тоже протянула руку, погладив по круглой, белой, как мрамор щечке, слегка тронутой румянами.

– Можно, детка. А теперь, разожми ручки, – сказала она с улыбкой. – Иначе, ты передавишь парнишке кровообращение и в браке будешь грустить.

Все засмеялись, но это был добрый смех. Почти что угодливый. Ральф вдруг поймал себя на мысли, что сам смеется, не сводя глаз с сияющей детской мордочки. Ну, что за день такой? Будто он – Золушка.

Ральф видел, как тетя бегает за спинами рослых белокурых людей, пытаясь понять, что он опять натворил. Но притворился, будто не видит.

Девочка неохотно разжала руки, но тут же ухватила его ладонь.

– А можно, он сейчас со мной сядет? – спросила она у матери.

Женщина снисходительно покачала головой и улыбнулась Ральфу. Она не говорила всякой кокетливой ерунды, как делают женщины, гордясь своими детьми. Не извинялась, не говорила: ох, эти дети.

– Можно, ты сядешь с ней? – спросила она таким тоном, словно они друг друга знали сто лет.

Ральф дрогнул было, но ее взгляд говорил: спокойно. Я знаю, мальчик, но остальные – нет. Просто подыгрывай и все будет хорошо.

И он промямлил:

– Надеюсь, Рене не вызовет меня на дуэль.

– Я не юбью Лене, – сообщила девочка и протянула руки. – Ты понесешь меня?

Зрители начали расходиться, Ральф пожал плечами и наклонившись, поднял ее.

– Элизабет, – еле слышно сказала женщина, но руку не протянула.

Ральф почему-то решил, что этой бабе руки целуют, а не жмут и поудобнее перехватил Верену.

– Ральф, – сказал он так же тихо. – Ральф Дитрих.

Женщина задумчиво рассматривала его, улыбаясь при этом одними глазами.

– Дитрих, – эхом повторила она.

– Павда же, он касивый? – вывернув голову, спросила малышка.

И мать, задумчиво кивнула в ответ.

Взобравшись на лакированную скамью, Верена чинно расправила пышные юбки.

Ее короткие маленькие ножки торчали из-под оборок.

– Эти туфли просто убивают меня, – пожаловалась она, явно подражая говору Лизель и томно посмотрела на Ральфа.

Тот выжал улыбку, не зная, что ей сказать.

Он не имел никакого опыта с маленькими детьми. Собственный детский опыт был бесполезен. Ральф знал, что туфельки ей малы, но понимал, что не может сейчас расплакаться, причитая на все лады, что девочка разорит его, как это делала тетя. Больше память ничего не подсказывала, а Ральф был слишком взволнован, чтобы импровизировать.

Вокруг шептались, графиня разговаривала с Рене, Филипп подмигивал ему со своей скамьи, как лучшему другу, а граф в упор рассматривал то его, то тетю. Прямо глаз с нее не спускал, а тетя своих упорно не поднимала…

– Ла-а-альф? – напомнила о себе Верена.

– А?..

На миг зависнув, Ральф посмотрел на ее туфельки. Белые, лаковые. Атласные ленты крест-накрест завязаны вокруг маленьких лодыжек. Белые, как тетушкино лицо.

Она на миг обернулась к нему и в ее взгляде, Ральф прочел будущее. Дома, его ждут не просто слезы, а истерическая трагедия в пяти актах. Попытка тети самоубиться?.. Попытка убить его?..

– Куда ты смотъишь? – спросила Верена, сузив глаза. – У тебя там подъюшка?

Прищур у нее был довольно взрослый и даже злой. Ральф рассмеялся от неожиданности: она ревнует? Самая мысль была идиотская. Ревнует, да! Наверное, душу выплакала в плюшевого медведя.

– Э-э-э, нет! – брякнул он, ощущая себя придурком. – Там… Видишь тетенек? Если они услышат, что тебе туфли жмут, то скажут, что я не Принц и принес тебе чью-то чужую обувь. Ты знаешь сказку про «Золушку»?

Девочка наклонилась и посмотрела туда, куда он велит. Потом ответила:

– Внаю. Я ие не юбью.

И очень пылко поведала, каким дураком, был Золушкин принц, если не смог вспомнить девушку, в которую так влюбился. Ральф понял лишь половину, но смысл уловил. Ее рассуждения показались ему забавными.

– Принц из «Русалочки» тогда, еще хуже, – заметил он.

– Папоська говоит, он пвосто дуень. Усавочка юбила его и быва немая…

Дурень, в общем. Бросил немую девочку, что не могла пилить ему мозг.

Ральф с интересом выслушал Ви и посмотрел на Маркуса. В лесу, с красавицей-доберманшей на поводке, он показался ему мощнее и маскулиннее. Сейчас, в своем идеальном синем костюме, Папочка выглядел пресно и очень скучно. Как дорогой, но безликий манекен. И вспомнив ремарку, что обронил Филипп, Ральф тоже засомневался. Он не выглядел способным кого-то там породить.

– …он бы хотей стобы Джесси быва немая, – закончила девочка и перевела дух.

Джессика, сидевшая рядом с отцом, яростно сжала рот.

– Мы бы все этого хотели, – подтвердила Элизабет, сидевшая с другой стороны и взглядом осадила вспыхнувшую девушку.

– Но почему? Она ведь такая милая, – Ральф вздохнул.

Женщина рассмеялась.

– Безумно!

– Напомни-ка, – подозрительно вмешался Отец, – откуда ты знаешь этого мальчика?

Ральф снова дернулся и вспотел. Представил себе вопросы, который Папочка постеснялся задать в лесу. Затем ответы, которых у него не было.

– Это – Ральф Дитрих, – невозмутимо сказала Элизабет. – Он сын Агаты, управительницы церковного комитета. Было бы много уважительнее, если бы ты его тоже знал!

– Я не могу знать всех знакомых Фреда!

– Он мой бойфьенд! – сказала Верена. – Мне мовно. Фиип сказал, он будет меня всегда юбить. Невазно скойко я выду замуз! Как Лизель и…

Лизель с улыбкой велела ей замолчать; тонкие пальцы, унизанные перстнями, легли на предплечье Ральфа.

– Ты знал бы о Фреде больше, если бы вы общались, – скучающим тоном сказала женщина. – Хотя бы в то время, что ты рисуешь с него этого упыря…