Сахарная кукла - Соро Кет

Ошибки быть не могло.

И он готов был поклясться: мать тоже все поняла. Не потому ли усадила мальчишку рядом с собой? Так, чтобы все его видели. В особенности отец. Интересно, видела ли Марита?

Не сомневаясь, что парень все еще там; сидит между его мамой и его дочерью, пока графиня рвет зубами перчатки, Фред вышел в садик перед домом священника.

***

Там, за накрытыми под навесом столами, пчелами гудела семья.

Все развернулись, когда он вышел. Зааплодировали. Словно он был не настоящий священник, а лишь актер с успехом отыгравший спектакль. Минуты две все восторгались услышанным, затем вернулись к своим тарелкам. Шоу закончилось.

Фредерик вскользь подумал, что так и есть. Весь их обычай отдавать одного сына церкви – сплошной спектакль. Куда ни ткни, обнаружишь пару-тройку любовниц и внебрачных детей. Все, до единого, конечно, законнорожденные. Штрассенберги.

Фредерик обвел взглядом многочисленную толпу, отыскивая Верену. Той нигде не было. Мать стояла с какой-то женщиной из церковного комитета; широкополая шляпа закрывала лицо Лизель, но лицо женщины говорило за них обеих. Лизель наводила справки.

Бедный пацан…

Джессика, сидя под деревом со своими кузинами, о чем-то болтала. Даже смеялась. Что это на нее нашло? Так служба понравилась, или свежий кокс подвезли? Помимо воли, все внутри сжалось. Ну, почему она не всегда такая? Зачем она усложняет все?

Он был крепко-накрепко привязан и к ней, и к дому, и к матери. Ребенком занимаются все на свете, кроме нее. Маркусу плевать на их связь и все остальное. Лучшего фиктивного мужа ей не нашли бы даже на «Холостячке»! Но вместо того, чтобы успокоиться и начать жить, Джессика увлеклась холодным самоубийством. Кокаин, алкоголь, истерики… Затихнуть до полнолуния и все повторить.

Порой, Фред думал забрать обеих девчонок и увезти прочь. Подальше от матери, подальше от всей семьи. Начать все с начала, на новом месте. Быть Джесси мужем по-настоящему, а Ви запретить красить губы и обливаться парфюмом каждые пять минут… Но в глубине души Фред все понимал: никуда они не уедут. У него не достанет низости поступить так с братом. Сбежать при всех с «его» дочерью и «его» женой.

А если бы и хватило… Джесс, может быть и понравится, но вряд ли Верена так просто откажется от всего, к чему она так привыкла. И сам он… Что он будет там делать? Жить на деньги жены? Как отец жил на деньги матери? Его профессией была церковь. Он лишь трепался с кафедры, да разводил собак, не особенно задумываясь о деньгах. Деньги всегда добывала мать. Они только тратили, не считая.

Джесс тоже была богата, но… Окажись он полностью в ее власти, не останется другого пути. Только в Эльбу, как отец сделал. С годами Фред все чаще приходил к выводу, что их отец покончил с собой.

Не все пути от Элизабет вели в Рим. Отец вот, заехал в Эльбу.

Тяжело вздохнув, священник снова поискал глазами Верену. Почти уверенный, что она – с парнишкой, он по инерции искал именно его, но… Мальчика нигде не было. Ни его, ни Агаты. Лишь Себастьян одиноко сидел на краю скамьи, держа на колене ворох тюлевых юбок, из которого торчали лаковые туфельки. Его голова наклонилась к голове девочки. К самому ее уху. Рука Верены лежала на его подбородке.

– Себастьян? – окликнул Фред.

Граф дрогнул, словно их застали за чем-нибудь непристойным. Выпустив пуговицу на рубашке Себастьяна, Верена повернулась к отцу. Ее мордашка была опухшей от слез.

– Он снова от меня убежай…

Фред взял ее на руки; такую теплую, мягкую, пропахшую дорогими духами. Шорох всех ее сразу юбок, казалось, кричал о его грехах. И Фред подумал, – с горечью и любовью, – вот каково оно. Когда твоя девочка вырастает и ее сердце начинает биться в такт с другим именем.

– Ты из-за этого плакала? – спросил он в маленькое ушко.

– Да, – сказала она и шмыгнула носом. – Себасьян сказал, что он найдет его и вейнет… Но он ведь не из насей семьи. Вдуг он ешит не сушаться Себасьяна?

Фредерик молча поцеловал ее залакированные волосы, поймал влюбленный взгляд Джесс и улыбнулся ей одними глазами. Пора было возвращаться к обязанностям, беседовать с прихожанами, запускать в работу «сарафанное радио». Грехи грехами, а службу никто пока что не отменял.

– Я знаю, кто его тетя, – сказал он девочке, чтобы оттянуть время. – Я сам с ним поговорю.

– А вдуг она не позвоит, – не унималась та.

– Тогда я этой суке шею сверну, – закрепил Себастьян.

Верена сдержанно хрюкнула. Фред повернулся к другу. Непонимающе. Что же получается: он не знал?

– Иди сюда, Ви, – сказал граф, дав знать, что он не собирается отвечать на вопросы. – Если этот молодой кретин не вернется, я сам на тебе женюсь.

Она уставилась на него, распахнув глаза от восторга. И Фредерик даже усмехнулся: маленькая лиса!

– А Маита?

– Она к тому времени тоже уже сбежит, – ослепительно улыбнулся Себастьян и Верена буквально задохнулась от перспектив.

– Ты сышай, папочка? Я фтану гафиней!

И Фредерик с готовностью покивал. Какое-то время Себастьян, нарочито долго, устраивал девочку на колене и лишь потом, как бы походя, негромко спросил:

– Мой ведь?

– Вылитый твой.

Больше всего на свете, Ральфу хотелось запереться у себя в комнате и еще раз разобрать на части весь день. Что-то пришло в движение, это он понимал. Вот только что… Что теперь изменится?

Он женится на Верене и станет Принцем? Трижды ха-ха.

После службы, когда он окончательно укрепился в своих позициях и собирался сопровождать ее на обед, тетя налетела, как коршун. Она буквально вырвала его из ручонок Ви и протащив за локоть через парковку, запихала в машину. Ральф даже рот открыть не успел, когда машина сорвалась с парковки, как самолет.

– Что ты творишь?! Я же просила: не подходи к ним!.. Как ты осмелился сесть с дочкой Маркуса?! Как ты осмелился с сыном графа стоять? Посреди двора, на глазах графини?! Боже, какой позор!

Они лишь чудом не въехали в чей-то зад, не сшибли ни одного велосипедиста и не слетели с дороги, когда Агата решила обогнать грузовик. Не сводя расширенных глаз с дороги, Ральф молча слушал, кивал и не возражал.

Да, он не понимал, чем он оскорбил графиню. Ей, вроде, дела не было до Филиппа. Мадам по брови, была в Рене. Филипп, даже если он его вычислял, вполне нормальный. Лизель, если Ральф все правильно уяснил, в семье куда главнее графини. Но она лично пригласила его сесть с ней. Когда Ральф был особенно близок к обмороку. Шутка ли: так с ходу войти и врезаться в семейный «секретер».

– Можешь мне объяснить, в чем дело?! – спросил он, едва они с тетушкой вошли в дом. – Ты так ведешь себя, словно я с врагами заговорил. А между тем, Филипп затеял разговор сам. А что до девочки… – тут он понял и замолчал.