Всегда быть твоей - Сьюзен Стивенс

— Сегодня вечером, — сказал Люка на прощание, выстрелив в нее своим потемневшим взглядом, и направился к двери.

— Ты ничего не забыл?

— Что?

Джен посмотрела на футляр, лежащий на столе.

— Разве ты не хочешь внимательно рассмотреть покупку своего отца?

— Ах да… — проговорил Люка, и улыбка тронула его губы. — Проклятый камень.

Тело Дженнифер с готовностью откликнулось на теплоту в его глазах, и, чтобы отвлечь себя, она продолжила:

— Это спрессованный кусок углерода, инертный и совершенно равнодушный к ажиотажу, который его окружает.

— Я равнодушен к драгоценным камням, — признался Люка. — И этот интересует меня только с точки зрения его безопасной доставки и демонстрации. Остальное меня не волнует, — сказал он с усмешкой. — За исключением цены.

— Цена волнует почти всех, — согласилась она.

— Мне было приятно снова увидеть вас, синьорина Сандерсон, и я с нетерпением жду нашего ужина сегодня вечером.

— До вечера, — тихо произнесла Джен.

Люка мог появиться в любой момент. Джен давно не ходила на свидания, но это не было свиданием. Это был благотворительный лот. Когда она осознала реальность происходящего, то разозлилась на себя. Ей совершенно нечего стыдиться, хотя он — миллионер, а она живет в маленькой комнате в чужом доме. Места здесь не много, но чисто и хорошо пахнет. В скудную меблировку комнаты она добавила удачные находки, сделанные в местных магазинах подержанных вещей. Гардеробом ей служил кронштейн со склада дешевого платья. Стены украшали фотографии родителей и Лидии, вставленные в красивые рамы.

Настал момент решить, какое платье она наденет на свидание с Люкой. Дженнифер не стыдилась своего гардероба, хотя свою одежду покупала в основном на благотворительных распродажах. Джен представляла себе, в каких роскошных ресторанах бывает Люка. Она не могла конкурировать с его гардеробом на миллион долларов, поэтому остановила свой выбор на милом платье из легкого хлопка глубокого синего цвета в стиле пятидесятых годов. Широкая юбка, рукава длиной три четверти с белыми манжетами, крошечные перламутровые пуговицы на груди, высокий белый воротник и тугой пояс, подчеркивающий талию. В этом платье Джен чувствовала себя женственно.

Джен услышала звонок у входной двери. Ее пульс резко подскочил.

— Вау! — сказал Люка, осмотрев ее с головы до ног.

Джен заставила себя успокоиться. Все ясно. Он великолепен. Она — нет. Он богат. Она бедна. Но она должна ему ужин, а благотворители нуждаются в его деньгах.

Люка посмотрел мимо нее вглубь комнаты, и Джен попыталась понять, о чем он сейчас думает. Дом был обычным. Ее комната — нет. Яркие цвета и беспорядок, который она устроила, пытаясь выбрать платье… Она сомневалась, что Люка, живущий в мире роскоши, когда‑либо видел нечто подобное. Ну что ж…

Собравшись с духом, повесив на руку свою сумочку в том же стиле, она взяла ключи от дома и улыбнулась своему спутнику.

— Ты выглядишь потрясающе, — сказал он томно.

«Успокойся», — сказала она себе, спускаясь по дорожке. Остановившись на обочине возле автомобиля с низкой посадкой, гладкого, черного и очень дорогого, Джен представила, как тихо заработает, а потом взревет его мотор.

— Помочь тебе? — вежливо спросил Люка.

— Спасибо, я справлюсь. — Она не могла оторвать взгляда от его губ.

Сегодня он вел себя идеально, был вежлив и очарователен. Люка обладал тем типом мужской красоты, о котором гламурные кинозвезды могли только мечтать. Открыв пассажирскую дверь, он сделал шаг назад, и она быстро отвернулась. Но мужчина успел поймать ее взгляд и улыбнулся. Подхватив подол пышного платья, Джен постаралась проскользнуть в салон легко и с достоинством.

Или нет?

Ее каблук зацепился за подол платья, и Джен энергично выругалась.

— Позволь мне помочь, — предложил Люка.

Прежде чем она успела отказаться, Тебальди уже стоял перед ней на коленях.

Запах дорогой кожи и вручную отполированного орехового дерева окружил Джен, как только она устроилась на невероятно удобном сиденье. Захлопнув дверь с ее стороны, Люка обошел автомобиль и сел за руль. Они сидели настолько близко друг к другу, что, пошевелившись, Дженнифер могла дотронуться до него.

— Я все еще могу заказать столик в клубе, если ты передумал, — тихо сказала она.

В ответ Люка включил двигатель. Джен откинулась в кресле, стараясь насладиться поездкой. Куда они направляются? Она не имела ни малейшего представления.

— Куда мы едем? — спросила она.

— На аэродром.

— Зачем?

— Хм… — Люка обжег ее быстрым пылающим взглядом, — чтобы сесть на самолет.

Может, он думал, что это смешно, но ей было не до смеха.

— Куда именно мы направляемся? — Голос Джен прозвучал требовательно и твердо.

— На Сицилию, конечно, — ответил он, нахмурившись.

Он сказал это так, будто Сицилия — это кафе у дороги.

— Но у меня нет с собой паспорта!

— Это не проблема. Его сейчас подвезут к самолету.

— Ты был у меня дома? — воскликнула она.

— Не совсем так. У меня есть люди, которые организуют все необходимое. Ты согласилась выполнить работу, и ты знала, где находится заказчик. — Он спокойно пожал плечами. — Ты бы все равно туда поехала. Раньше или позже.

Тебальди свернул на дорогу, ведущую к автомагистрали.

— Но у меня ничего с собой нет! — протестовала девушка. — Я не ожидала…

— Прости, что так поздно сказал, — протянул он.

— Ты должен был предупредить меня!

— Тогда сюрприз бы не получился.

— Сегодня не должно было быть никаких сюрпризов, — строго заметила она. — Ты заплатил за тихий ужин на двоих в клубе. И больше ничего.

— Ты всегда играешь по правилам, Дженнифер?

Люка прибавил скорость, выехав на трассу. Уж он‑то наверняка по правилам не играет, сказала себе Джен.

— Последний шанс. Ты хочешь вернуться?

Все бросить? К чему это приведет? Она, вероятно, потеряет работу в аукционном доме, а это повредит ее квалификации, ради которой она столько трудилась.

— Ну, — сказал он, глядя на Джен. — Что ты хочешь сделать?

У нее был выбор. И две минуты, чтобы принять решение.

— Я не похищаю тебя, — насмешливо проговорил он. — Я действую в соответствии с правилами безопасности, чтобы защитить тебя и последнюю безвкусную покупку моего отца.

— Императорский бриллиант? — Она никогда не слышала, чтобы о драгоценном камне говорили иначе чем с благоговением.