Пять шагов по облакам - Татьяна Устинова

— А мы не разносим. У стойки заказывайте и берите.

— А можно я отсюда закажу?

— У нас со столиков не заказывают. Только со стойки.

Круг замкнулся, поняла Мелисса Синеокова. Не дадут мне кофе.«Со столика» не положено, а к стойке подойти нет никакой возможности.

Если бы Васька был с ней, все ее затруднения разрешились бымоментально. Он воздвиг бы на одно монументальное плечо ее компьютер, надругое, не менее монументальное, дорожную сумку в вензелях и кренделяхпрославленной европейской фирмы. Мелисса очень гордилась своей сумкой. С нейона чувствовала себя немного принцессой Дианой, совершающей «визит добройволи». Ей представлялось, что Диана должна была путешествовать именно с такойсумкой.

Васька страшно ругался, когда Мелисса ее купила.

«Что за бред, — говорил он сердито, — что это за сумка,которая стоит полторы тысячи долларов?! Что в ней может стоить полторы тысячидолларов?! В ней даже отделений нет!»

«Да не в отделениях дело, — отвечала Мелисса глупомуВасилию. — Ну, ты посмотри, какая кожа, и вот висюлечка, а тут, видишь,карманчик и „молния“!»

И она гладила шершавый коричневый бочок с кремовыми буквами,переплетенными между собой, а Васька крутил лобастой башкой и фыркал.

А теперь они поссорились, и он даже не позвонил ей утром,хотя знает, что она должна лететь в Питер, и летит теперь одна, и кто угодноможет к ней пристать или украсть у нее сумку с вензелями!

Она снова вытащила телефон с целью проверить, не появилосьли неотмеченных Васькиных вызовов.

Никаких вызовов не появилось.

Тогда она достала старый-престарый органайзер, которыйкогда-то начальник подарил ей на день пролетарской солидарности всехреволюционных женщин-работниц. Органайзер был толстый, тяжелый, в дерматиновомчерном переплете, похожий на старого ворчливого деда. Она столько раз добавлялав него страницы, что он почти не закрывался, кнопочка все время расстегивалась.

Пошарив в сумке, она добыла ручку и на чистой страниценаписала: «Васька не звонит. Жду-жду, а он все не звонит. Может, он решил менябросить? Я этого не переживу. Кажется, ей-богу, пойду и утоплюсь. Что я будубез него делать?! Мы вчера поссорились, я в Питер улетаю, а он не звонит! Вотесли он еще через пятнадцать минут не объявится, я ему сама позвоню!»

— Девушка, вы будете заказывать или нет?

— Да. Кофе мне, пожалуйста.

— Встаньте и подойдите. Мы со столиков заказы не принимаем.

Тут обнаружилось, что Галочка и Раечка галсами продвигаютсяк ее столику и уже почти придвинулись вплотную.

Мелисса нацепила улыбку и даже очки на лоб подняла, чтобы«давать знаменитость» по полной программе.

— Ой, я извиняюсь, — сказала та, чей муж в туалете читалМелиссину книжку, — ой, извиняюсь, но я хотела спросить…

— Да?

— Ой. — Они переглянулись и как по команде вытаращили глаза.— А мы вот все время с девочками спорим, у вас силиконовая грудь илинатуральная?

Улыбка Мелиссы даже не дрогнула.

— Натуральная.

— Я же тебе говорила! — сказала Галочка Раечке. — Что я тебеговорила?! А вас по правде зовут Мелисса Синеокова?

— Нет. Это псевдоним.

— А как вас по правде?..

— Меня зовут Мила Голубкова. По паспорту.

— То есть как Мила? — поразились Галочка и Раечка. — Это чтоже за имя такое?!

— Людмила.

— А-а… — протянули Раечка и Галочка.

Мелиссе показалось, что они разочарованы.

«Мелисса Синеокова» звучало, конечно же, шикарней. А тоЛюдмила Голубкова! Ну, куда это годится?! Разве у звезды может быть фамилияГолубкова?!

В это время зазвонил телефон, и, чуть не опрокинувоставшийся от мужика стакан, который принципиальная барменша так и не убрала,Мелисса схватила трубку.

— Да!

— Милка, это я.

Звонила лучшая подруга Лера Любанова. Очень хорошо, что онапозвонила, но Мелиссе хотелось, чтобы позвонил Васька. Вот ничего ей сейчас такне хотелось, как того, чтобы он просто взял и позвонил!..

— Ты где?

— В Шереметьеве. — Она опустила на нос очки и двинуласьвместе со своим шатким стулом, чтобы как-то скрыться от Галочки и Раечки,которые продолжали стоять перед ней. — Я в Питер лечу, на съемки.

— Вот так всегда, — сказала в трубке Любанова. — Вот все вПитер на съемки летят, а я одна, как дура, прусь туда же на переговоры!

— Ты в Питер летишь?

— Ну да. Завтра утром.

— Так я завтра оттуда уже уеду, — огорчилась Мелисса. — Чтож ты мне не сказала, что тоже собираешься, Лерка! Я бы все подвинула и завтра стобой полетела!

— А ты мне что не сказала?! Я бы все подвинула и сегодня стобой полетела!

Круг опять замкнулся, подумала Мелисса. Вот ведь какойсегодня день. Как с утра не заладился, так даже кофе невозможно выпить и случшей подругой повстречаться в городе на Неве!

— Ты только не забудь, что в выходные вы у меня на даче.

— Я не забыла, Лер.

— Ну, хорошо, что хоть это не забыла, с твоим-то склерозом!

Считалось, что, как человек творческой профессии, Мелиссавсе забывает, путает и ничего толком не знает.

— Тогда мягкой тебе посадки, и Ваське привет.

— Васьки нет. Мы поссорились.

— Как?! — поразилась Любанова. — А где он?

— Дома, наверное.

— Постой, Голубкова. Ты чего, одна в Питер летишь?

— Ну… да.

— Дура, что ль, совсем?! — грубо спросила Лера. Это онаумела. — Куда тебя понесло одну?! Ты ж у нас мировая знаменитость, тебя тамсейчас на куски порвут!

— Никто меня не порвет, — быстро выговорила Мелисса, косясьна теток, — никому я не нужна.

— Вот я сейчас позвоню твоему Ваське и скажу, чтобы онсрочно чесал за тобой в Шереметьево.

— Посмей только!

— А мне что? Я посмею! Кроме того, мне тебя, дуру, жалко!Это же надо было сообразить, одной переться!

— Ничего со мной не будет. Я женщина-асфальтоукладчик.

— Это нам известно, но полоумных-то вокруг полно!

— Лер, угомонись. Все будет хорошо. И не вздумай Васькезвонить!