Безупречный шпион. Рихард Зорге, образцовый агент Сталина - Оуэн Мэтьюз

к своим предупреждениям Зорге прибегнул к необычной тактике, “слив” свою информацию в западную прессу. Он вызвал Вукелича и дал ему указание предложить четырем американским газетам информацию Шолля и других курьеров о “Барбароссе”, не называя имен источников. По каналам своего информационного бюро, Havas, Вукелич не мог передать этот материал, так как теперь оно находилось под контролем марионеточного режима Виши во Франции. Тем не менее ему в некотором смысле повезло с Ньюманом из New York Herald Tribune. 31 мая 1941 года в газете появилась публикация “Токио ждет нападения Гитлера на Россию”. Заметка затерялась в недрах газеты. Манхэттенская редакция уделила агенту Сталина в Токио немного больше внимания, чем сам Сталин. Но не более того.

Чем больше появлялось поводов для разочарований, тем больше трещин давали обходительность и самообладание Зорге. Он чаще прежнего стал возвращаться домой, напившись так, что едва держался на ногах. Однажды в начале лета Зорге, шатаясь, вошел к себе в кабинет, где читала Ханако. Он схватил ее и так грубо занялся с ней любовью, что от смущения она закрыла лицо руками. Эта резкая перемена в нем – вместо привычной учтивости и заботливого внимания – глубоко встревожила девушку[13]. Несколько дней спустя она стала невольной свидетельницей того, как Зорге сидел на диване и, уронив голову на руки, рыдал. Она впервые увидела, как ее любовник плачет, рассказывала она в своих мемуарах 1949 года:

“Почему ты плачешь?” – спросила она.

“Мне одиноко”, – ответил Зорге.

“У тебя же в Токио столько друзей-немцев!”

“Они мне не настоящие друзья”, – горько отвечал Зорге[14].

Ежедневные сообщения Зорге о тайных переговорах между Японией и Америкой встревожили Отта, полагавшегося на своего невероятно осведомленного друга в том, что касалось тайной дипломатии правительства Коноэ с Вашингтоном. “Какие-то сведения мы почерпнули из американской прессы, что-то – от нашего посла в Вашингтоне, но больше всего – от Рихарда Зорге”, – вспоминал третий секретарь Мейснер[15]. Зорге также передавал информацию в Берлин Шелленбергу, еще больше размывая границы между своей службой на советскую разведку и ролью ценного информатора для разведки Германии.

“Разведданные Зорге представляли для нас все большую ценность: в 1941 году мы хотели как можно больше узнать о планах Японии в отношении Соединенных Штатов”, – писал Шелленберг[16]. Особенное беспокойство вызывало предложение Америки выступить в роли посредника между Японией и изгнанным националистическим правительством в Чунцине. Конец войны в Китае мог иметь непредсказуемые

последствия для Советского Союза и Германии. Москва опасалась, что это повысит вероятность агрессии против СССР. Берлин, напротив, боялся, что мирное соглашение с Китаем подтолкнет Японию к развертыванию своих сил в южном направлении и вторжению на территории предполагаемой азиатской империи, вместо оказания помощи Германии в наступлении на СССР.

Отт решил отправить Зорге в Шанхай, чтобы он выведал все подробности. Как и раньше, ему как официальному курьеру посольства Германии предоставлялась дипломатическая неприкосновенность. Поездка в Шанхай была прекрасным шансом для побега. Свой долг перед кураторами в Москве он выполнил, предупредив их о грядущей катастрофе “Барбароссы”, они к нему не прислушались. В продолжении этой длительной и одинокой миссии, казалось, уже не было смысла, хотя об этих сомнениях Зорге не сказал японским следователям ни слова.

Почему Зорге не воспользовался представившейся возможностью исчезнуть в хаосе охваченного войной Китая? Он, конечно, рассматривал такую возможность, всячески давая понять Ханако, что, возможно, они прощаются навсегда. Однако в свойственной ему резковатой манере он беспокоился и о том, что будет с ней, если он ее бросит. Он пытался устроить ее будущее, руководствуясь беспощадно практичной логикой человека, привыкшего распоряжаться жизнью и любовью своих подчиненных. Он предложил Ханако выйти замуж.

“И за кого же?” – спросила она, совершенно не ожидая подобного вопроса, как она рассказывала в интервью в 1965 году.

“Неужели у тебя нет друга?”

“Нет у меня никакого друга, – уязвленно ответила она. – Всегда ты и только ты”.

“Возможно, я уеду из Японии. Ты будешь страдать, если так и будешь думать обо мне. Вот выйдешь замуж за достойного японца, станешь прекрасной женой. Жене волноваться не о чем. Да, по-моему, тебе нужно выйти замуж”.

“Если так надо, то пусть это будет кто-то из твоих друзей”, – ответила она.

“У меня мало знакомых японцев. Дай-ка подумать. – Зорге погрузился ненадолго в размышления, вышагивая по кабинету. – У меня есть друг, советник на Маньчжурской железной дороге”. Зорге убеждал Ханако, что Хоцуми Одзаки – добрый, умный человек, который мог бы составить ее счастье.

На следующей встрече с Одзаки – из-за очередной волны шпиономании она состоялась в доме Зорге – резидент как ни в чем не бывало сообщил своему лучшему агенту, что присмотрел для него прекрасную жену. Показательно, что из-за одержимости своей работой и человеческого равнодушия к коллегам Зорге, проработав с Одзаки двенадцать лет, ни разу не удосужился спросить, женат ли он. Одзаки же, в свою очередь, очевидно, никогда не считал Зорге столь близким другом, чтобы обсуждать с ним семейные дела. Показательно и то, что Зорге, судя по всему, даже в голову не приходило, что Одзаки или Ханако могут быть против его гениального плана.

“Оказывается, Одзаки-сан уже женат, – сообщил Зорге Ханако. – Жаль! Больше я никого не знаю”. Окинув взглядом свой стол, он почесал затылок и вернулся к работе[17].

Бывший корреспондент Volkiscber Beobachter принц Урлах, вернувшийся ненадолго в Токио с новым заданием, рассказывал еще более неприглядную историю. В интервью журналу Der Spiegel в 1951 году Урах утверждал, будто Зорге пытался “продать” ему Ханако, с которой у него якобы все кончено[18]. Версия Ханако разительно отличается от рассказа Ураха. По ее словам, беседуя с Зорге, Урах предлагал увезти Ханако с собой в Германию, но Зорге отказался, заявив, что без нее ему “придется трудно”[19]. Вероятнее же, что Урах, часто во время своей предыдущей командировки в Токио допекавший Зорге, “лапая” Ханако, просто был все еще безответно влюблен в хорошенькую любовницу разведчика. Как бы то ни было, обе экстравагантные попытки Зорге передать Ханако с рук на руки – сперва своему лучшему агенту, а потом корреспонденту нацистской газеты – провалились. Если бы Зорге скрылся во время поездки в Китай, Ханако была бы обречена на одиночество, неся на себе клеймо любовницы иностранца и шпиона.

Пошатнувшееся душевное здоровье Зорге не осталось незамеченным и в посольстве. Отт был серьезно встревожен беспробудным пьянством Зорге и – переживая как за свое положение, так и за благополучие друга – признался Ураху, что опасается скандала. До посла дошли слухи