Времени нет - Рустем Халил

Что он мог сказать им? Имел ли он право вообще чему их учить?

Эдем подкинул палку, поймал на лету и постучал набалдашником по чердаке проходной.

— Достаточно будет одной истины: законы творят люди. Такие, как вы, чуть старше. Иногда лучше, чаще — хуже, — он потянул на себя дверь. — И еще…

Несколько рук с телефонами опустились. Студенты смотрели на него не через экран смартфона, а прямо в глаза.

— И еще. Не читайте книг о Перри Мэйсоне.

Под аккомпанемент хохота Эдем направился к президентскому автомобилю.

…Мостовой закончил свой монолог тем, что оставил у тарелки пару купюр, вышел из-за стола, даже уже взялся за ручку двери, но на миг замер и обернулся. «Назначайте судей», — сказал и ушел, оставив выход приоткрытым.

"Только бы я его не сломал, — думал Эдем, опершись локтями на стол и сложив ладони, — только бы он не оказался тем же человеком, которого я не зная веду к гибели".

4.11

Когда все кончилось, Эдем чувствовал себя уставшим бойцом, который с обнаженным мечом ринулся в ад боя и выбежал с противоположной стороны, проложив за собой просеку из убитых врагов. Если точнее — даже не выбежал, а хромал опершись на палку. Чтобы выполнить задуманное, президенту пришлось обратиться к виновным ему политикам, но годами не имеющим возможности списать свой долг. Он назначил судей, отправил в отставку министра обороны и утвердил Леонида Мостового в должности антикоррупционного прокурора, а тот выполнил свою часть коррупционного соглашения — закрыл дело против сына Ахат. Но Эдем не испытывал удовольствия.

Теперь он откинулся на диване и морщился от неприятного запаха, пока медсестра втирала ему в ногу мазь, чтобы облегчить боль. Остался последний раунд — подписать соглашение о запуске лекарства от поражения Митча в производство. Потом у Эдема будет немного времени, чтобы насладиться президентским статусом так, как пожелает.

Правда, чего пожелать — он и не представлял.

Григорий Гарда сидел за шахматной доской с выставленным этюдом. Его лицо, черное, как январская ночь, свидетельствовало, что глава президентской администрации размышлял отнюдь не над решением шахматной задачи. На коленях он держал папку с вопросами, которые президентский штаб подготовил к дебатам. Глава государства должен был посвятить им вторую половину пятницы. Однако Эдем, очутившись в теле Антоненко, спутал весь президентский график.

Эдем понимал, что для Гарды страшнее другое: президент начал не совсем понятную главе своей администрации игру, не спросив у него совета и не посвятив в свои планы. Видимо, такого еще не случалось, и Гарда до сих пор не выбрал стратегию, как на это реагировать. А может, еще испугался, что Антоненко за его спиной договорился с антикоррупционным прокурором, и в этой новой игре вообще нет места главе президентской администрации.

Впрочем, сегодняшним поступкам президента легко можно было придумать удобное объяснение, и Эдем надеялся, что по этому пути Гарда и пойдет. Увольнение министра Ридчука — это обнуление скандала, который накрыл бы президента с головой. Назначение Мостового и судей — тайная договоренность с антикоррупционным прокурором о том, что тот не будет расследовать злоупотребления президентской команды, когда Антоненко проиграет выборы и покинет пост. Договор, для подписания которого пришлось немного надавить на министерку здравоохранения, и посещение похорон Фростова — это часть предвыборного пиара. Хотя, возможно, и лебединая песня президента, который перед уходом решил доказать, что принес на своем посту больше пользы, чем вреда.

Молчание висело в кабинете еще не выстрелившим ружьем, и Эдему совсем не хотелось нарушать его первым. Однако он знал, что нельзя оставлять недоразумения между главой государства и его правой рукой. Завтра, когда в президентское тело вернется настоящий Антоненко, давление Гарды может стать катализатором — и президент попытается вернуть начатые Эдемом процессы.

Наконец-то медсестра закончила массаж. Эдем поправил штанину и, опершись на палку, поднялся за ней. Возможно, ему удастся вернуть доверие Григорию Гарде и при этом избежать долгих разговоров. Надо только подтвердить самые простые объяснения своих поступков.

— Нельзя каждый день делать одно и то же и надеяться на новые результаты, — сказал Эдем. — Если мы хотим выйти во второй тур, нужно сделать что-нибудь необычное, чего от нас не ждут.

Гарда проследил, чтобы медсестра прикрыла за собой дверь.

— Команда, — ответил он, не отрывая взгляда от доски. Видимо, он имел в виду: на какие-то шаги президент должен был посоветоваться с командой и прежде всего с ним, Григорием Гардой.

Эдем провел концом палки по пятну на стене, оставленной после разбитого зеркала. Он искал убедительных слов. Гарда прикусил головку белого ферзя, словно проверял на прочность материал, из которого она была отлита.

Гарда и сам, как этот ферзь, вдруг понял Эдем. Самая трагическая фигура в игре. Самая сильная на поле, без аналогичной пары, всегда рядом с королем. Но, оставаясь до поры до времени центром стратегии, ферзь должна помнить, что главная его задача — защитить одну из самых слабых фигур. Он может вложить в победу весь свой талант, все свои возможности, но при этом нет никакой гарантии, что в один из ходов ферзем не пожертвуют, а при хорошей игре не проведут у еще одного ферзя пешки.

Из глубин чужой памяти выкатился смятый шар воспоминаний. Тысячи принятых вместе решений, сотни общих надежд. Годы, положенные одним ради восхождения другого. Григорий Гарда не сможет продолжать политическую карьеру без Алексея Антоненко — прошлое и сомнительные связи главы президентской администрации, высокий негативный рейтинг, отсутствие харизмы и финансовой поддержки не дадут ему никаких шансов. Это Антоненко сможет прожить еще некоторое время в политике без Гарды, отъедая понемногу из остатков своей популярности. А потом будет доживать возраст экспертом для многочисленных телешоу — все-таки он навсегда вошел в историю молодой страны как один из ее президентов.

Главное убедить такую фигуру, как Гарда, не в том, что победа близка, а в том, что они дойдут до нее вместе. Что ферзь так и останется единственным ферзем.

Эдем подошел к Григорию и, нарушая правила, снял с доски единственную черную пешку, а черного короля, который уже забился в ближайший угол, поставил слева от ферзя. Вот он