Чудеса творят чудеса. Почему нам помогают целители, но не помогают таблетки - Эккарт фон Хиршхаузен

Господин Хут раньше много танцевал. «Вальс, фокстрот…» – рассказывает он, и его глаза начинают блестеть. Может, он научит меня паре движений? Он встает навытяжку, семенит, а потом смеется: «Босиком не получится». И мы оба сохраняем лицо.

День спустя меня разбил в игре в настольный теннис его сверстник. В 1961 году Хайнц Нинк стал чемпионом Германии в клубе настольного тенниса «Боруссия Дюссельдорф». Я тогда еще не родился. Сегодня он стал участником акции «Это все красочно», чтобы вдохновлять на игру в теннис инвалидов и беженцев. Есть много способов оформить игру так, чтобы каждый мог принять в ней участие. Большие шары, поролон или воздушные шарики. Господин Хут, который еле плелся по коридору, удивил меня быстрыми смэшами воздушных шаров, ударом с налета прямо в мою сторону. Мы посмеялись друг над другом. И я обратил внимание, как быстро даю оценку людям, хотя не имею и не могу иметь представления, что происходит в их душе. Остался бы господин Хут в хорошей форме, если бы несколько раз в неделю играл в настольный теннис? Никто этого не знает. Но это хороший вопрос.

Мозг – это самая сложная структура во Вселенной, но к нему не прилагается инструкция по применению. И потому многие из нас обращаются с ним неправильно. Мы думаем: «Я хочу как можно дольше сохранить его свежим – и поэтому буду использовать его пореже». Но это в корне неправильно. Используй мозг или потеряешь его! То, что не пригождается в работе, идет под пресс. Ученые еще по-настоящему не поняли процесса «нейродегенерации». Они не отводят глаз от микроскопа и надеются, что когда-нибудь эти ужасные протеиновые отложения можно будет удалить, подобно тому, как мы прочищаем водопроводные трубы стаканом специальной жидкости для устранения засоров. При этом до сих пор не ясно, сами ли амилоидные бляшки представляют собой проблему, или они лишь побочное явление. Почему мы так любим рассматривать лабораторные показатели, но не саму жизнь? Самое большое исследование о том, как мы становимся старыми, проходит у нас перед глазами. Посмотрите на бодрых пожилых людей и спросите сначала их, а потом себя, чему стоит уделить внимание в жизни.

Лечение деменции так малоуспешно потому, что оно начинается слишком поздно. Это как разносить листовки по футбольному стадиону через два часа после игры. С болезнью Альцгеймера мы опоздали на два десятилетия. Снижение работоспособности мозга не происходит за ночь и невзначай. Нет волшебной формулы, нет мобильного приложения, которое делало бы для сохранения нашего серого вещества хотя бы сотую долю того, что делает пестрая и подвижная жизнь!

Исследования нужно проводить в реальной жизни. Если детей уже в дошкольном возрасте обучать пению, танцам и игре на барабанах, что это даст? Сейчас проводятся большие эпидемиологические наблюдения, на которые уходят миллионы евро из наших налоговых отчислений, но все они лишь описывают происходящее. Ни одно из них не набирает группы, не обучает их и не смотрит, появятся ли улучшения через десять лет. И все же, мы знаем, что у детей, которые много танцуют, лучше развито пространственное мышление и многие социальные навыки. Я хотел бы знать: если я буду регулярно танцевать в возрасте с сорока до шестидесяти лет, насколько это защитит мой мозг?

На каждом жизненном этапе у нас меняются взгляды на жизнь, и благодаря этому мы взрослеем. Смешны люди, которые в шестьдесят лет преследуют те же цели, что и в двадцать, – гоняются за теми же тряпками. Многие люди с возрастом становятся спокойными и радостными. Юмор помогает лечить даже то, что не лечится. С помощью еще работающих органов чувств мы воспринимаем наружные раздражители, и они щекочут что-то глубоко внутри нас. Отличный эффект дают прикосновения, юмор и музыка.

Трехдневный симулятор старости подарил мне новый взгляд на это учреждение. Как чувствуют себя на приеме у врача люди, которые плохо слышат и медленно обрабатывают информацию? «Мы вас наймем?» Бессмыслица! Но именно так искажает ограниченный ум фразу «У вас назначен прием?».

«Мы для пациентов с болезнью Альцгеймера как сумасшедшие, – объяснила мне социальный педагог Юлия Рихарц. – С их точки зрения, мы несем чепуху, делаем странные вещи и не понимаем их». Она также рассказала, что возражения лишь рождают стресс и все сотрудники дома престарелых принимают это во внимание.

Если кто-то думает, что он должен пойти и позаботиться о своих родителях, нет никакого смысла говорить ему: «Ваши родители уже давно умерли, вам уже больше девяноста лет!» Намного эффективнее будет понять, какое чувство стоит за этим стремлением, отразить его и подыграть пациенту. «Вы и правда очень заботливый человек. Я рада, что вы так хлопочете о других. Взгляните сюда…» Почему этому не учат в школе? И почему хипстеры идут за замедлением в экзотические велнес-отели? Намного дешевле учиться «сбавлять темп» в доме престарелых – выбирайте любой.

Альцгеймер – это только драма или и комедия тоже? В книге «Деменция» геронтолог Томас Кли и художник Питер Гайманн собрали все серьезное и комическое, что только можно найти на тему деменции. Так, на одной картинке нарисована старая женщина с палочкой, которая стоит перед распятием и говорит Иисусу: «ШЩ99же».

Ульрих Фэй в образе клоуна Альберта уже десять лет выступает в учреждениях для престарелых. Клоуны могут выйти за границы своей роли, им можно вести себя более нелепо, чем другим. Они поднимают на смех самих себя и делают тяжелое простым. Аудитория в клубном помещении дома престарелых во Франкфурте подобралась пестрая: дамы и господа, которые все понимают, люди с ограниченным пониманием, зрячие и незрячие, разговаривающие и немые. Но все хотят петь с клоуном. Песни «Я не знаю, что это значит» и «О, мой папа» активируют зрителей, а «Я должен» – еще больше. «Ах, он так прекрасно спел Элвиса», – мечтательно произносит одна женщина. «Кого?» – переспрашивает ее соседка, обычно погруженная в себя. «Элвиса Пресли!» Следующий вопрос: «Он тоже здесь живет?»

Элвис жив! Фильм «Живые внутри» очень трогательно показывает, как музыка воздействует на нас, даже если мы находимся в последней жизненной фазе. Проект «Музыка и воспоминания» стартовал в США, а теперь пришел и в Германию. Идея проста и гениальна: используйте персональный саунд-трек жизни, чтобы освежить давно забытые воспоминания у больных деменцией. Подберите песни, которые были хитами во времена молодости пациентов, и давайте им принимать музыку два раза в день по десять минут через наушники. Я смог опробовать это на практике с музыкальным терапевтом.

Реакции больных отличаются так же, как различаются между собой люди и песни. Иногда музыка не производит эффекта, а иногда глаза сами собой наполняются слезами. Я кружился в ритме вальса с 93-летним мужчиной под песню «Я танцую с тобой в небе…». Я видел, как погруженная в себя женщина открыла глаза, услышав песню «Вероника, Ленц здесь», вдохнувшую в нее немного весны. А у одного лежачего 69-летнего мужчины с тяжелой деменцией начала подергиваться нога, когда в его наушниках зазвучало «I Can’t Get No Satisfaction». Мне пришло в голову, что я срочно должен спросить моих родителей, что они слушали в юности.

В последние двадцать лет администраторы больниц сэкономили на пятидесяти тысячах единиц младшего и среднего персонала. Почему политики так много говорят о пятидесяти тысячах аптекарей[40] Германии и так мало об интересах одного миллиона ста тысяч младшего и среднего медперсонала? Когда машинисты устраивают забастовки, то людям на несколько дней становится трудно добираться из пункта А в пункт Б. Но без медсестер ни один нуждающийся не сможет дойти от кровати до туалета.