Врачи. Восхитительные и трагичные истории о том, как низменные страсти, меркантильные помыслы и абсурдные решения великих светил медицины помогли выжить человечеству - Шервин Нуланд

Софокл мог бы написать греческий хор матерей, оплакивающих павших, – великий герой, великая истина, великая миссия и, наконец, безумный полет страстного высокомерия – все погибло. В этом не было вины богов, роль которых исполнили профессора акушерства; дело было не в состоянии науки середины девятнадцатого века; сам герой стал причиной своих несчастий.

Изобретение общего наркоза стало первым крупным открытием, подаренным миру американской медициной почти полтора столетия назад. По сей день оно остается нашим величайшим вкладом в искусство исцеления. Ни одно из блестящих достижений, совершенных в двадцатом веке, ни одна из наших многочисленных научных побед, удостоенных Нобелевской премии, не затмевает успеха небольшой группы американских ученых. «Группа» в данном случае не совсем подходящее слово, поскольку оно подразумевает определенную слаженность усилий, некое партнерство и консолидацию единомышленников. На самом деле не было не только никакого рода сотрудничества, но все происходило прямо противоположным образом. Единственное, чем были связаны между собой американцы, принимавшие участие в процессе зарождения методов обезболивания, это длительная ожесточенная битва за престиж и монеты, звон которых все еще эхом раздается в лабиринтах времени, несмотря на минувшие сто пятьдесят лет.

Изучение процесса решения этой проблемы, с учетом важности разработки ингаляционной общей анестезии, может вызвать смятение ума и чувств; при этом результатом, скорее всего, будет калейдоскоп имен, дат, претензий и официальных заявлений, а также еще один литературный памятник, подтверждающий предрасположенность человечества к соперничеству и злобе. Стремясь избежать этого, я выбрал путеводную звезду, которой буду придерживаться в своем рассказе: почти никто не станет отрицать, что решающее событие в истории анестезии произошло в центральной больнице Массачусетса 16 октября 1846 года, когда Уильям Томас Грин Мортон продемонстрировал эффективность действия эфира. Именно с этого момента общая анестезия начала свое существование; все, что происходило до этого дня, было лишь прологом, все, что имело отношение к этому открытию, было лишь интерлюдией, и все, что последовало за ним, дальнейшим логическим развитием. Цель этой главы – показать взаимосвязь между событиями тех дней: прологом, интерлюдией и заключительным моментом драмы, а также рассказать о последствиях, оказавших влияние на всех, кто работал над этой проблемой. С того момента началось реальное формирование хирургии как искусства, взял старт значительный прогресс в процессе физиологических наблюдений и открытий в области фармакологии, развитии технологий и последовательном создании инструментальной базы.

Концепция хирургии как специальности, по сути, являлась ключевым фактором, который стал основой для медицинских достижений второй половины девятнадцатого века. С развитием обезболивания, появлением микробной теории, признанием клеточного строения тканей и внедрением современной фармакологии древнее искусство целительства трансформировалось в нечто совершенно новое. Каждая из перечисленных отраслей медицины предъявляла настолько высокие требования к компетентности исследователей, что для большей эффективности потребовалось объединение их усилий. С годами все больше и больше выдающихся врачей того периода начали проводить свои изыскания в специализированных лабораториях и клиниках, фокусируясь на все более узких задачах. Самыми великими клиницистами становились те, кто лучше всех умел пользоваться инструментами, созданными учеными в лабораториях для разрешения проблем их пациентов, а самыми успешными исследователями – те, кто хорошо разбирался в болезнях, которые вызывали особые трудности у их коллег.

Открытие (точнее, изобретение) общего наркоза для использования его в хирургии было первым из четырех великих достижений в процессе трансформации. В отличие от остальных трех, для понимания ее сути не требовалось никакого нового видения, а для широкого ее использования не возникало необходимости в дополнительных помещениях и оборудовании. Человечество веками нуждалось в обезболивании, так что встретило решение этой проблемы с предсказуемым восторгом. Появление анестезии стало шагом вперед, который давно назрел. Фундамент был заложен несколькими десятилетиями ранее, и если открытие и вызвало какое-либо удивление, оно скорее было связано с рядом интуитивных прозрений, торговых сделок и хитросплетением интриг, чем с кропотливыми усилиями ученых.

Открытие наркоза было результатом аберрации в истории врачевания. В начале девятнадцатого века доктора были в отчаянии, не имея способов предотвратить смерть пациентов от болевого шока во время хирургического вмешательства, но они каким-то образом не замечали, точнее, не ощущали запаха погружающего в сон вещества, которое находилось под самым их носом. Вплоть до середины столетия ни один из прошедших достойную подготовку врачей не предпринял ни одного серьезного шага в направлении безболезненной хирургии. Самые квалифицированные специалисты не видели способов решения этой проблемы. В конечном счете, чтобы добыть сокровище, пролежавшее так долго под ногами медиков, потребовались скорее находчивость и интуиция, чем исследования и гипотезы. Обычная эволюционная машина открытий сломалась, и ее пришлось отремонтировать горстке профессиональных ремесленников, причем почти всех из них можно назвать предприимчивыми мастеровыми, но никак не учеными.

Еще вчера общего наркоза не существовало, и уже на следующее утро она обещала спасение всему цивилизованному миру. Ее появление было похоже на божий промысел, но его мессия Мортон не был святым. Как только новость о безболезненной операции распространилась среди нетерпеливых страждущих, он начал работать над закреплением своего приоритета и права считаться своего рода созидающим архангелом. Но стоило подняться шуму вокруг анестезии, появились, по крайней мере, еще четыре претендента на пальму первенства или, как минимум, на часть награды.

Отдельные историки расходятся в своих оценках заслуг различных участников этой саги. Но ни один из тех, кому вообще известен этот самый драматичный эпизод повести медицинского прогресса, не может осознать неоспоримую истину, которая обрела особую ясность в то октябрьское утро 1846 года. Ни одно научное событие не приводило к такому ускорению дальнейшего развития искусства врачевания. Открытие метода обезболивания не встретило никакого скептицизма, в отличие от работ Везалия, Гарвея или Лаэннека. Его сопровождало только счастливое облегчение, что муки прошлых лет остались навсегда позади.