Война за веру - Марик Лернер

Поднял руку, подавая сигнал. Двое поспешно замотали в воздухе большими белыми полотнищами. И через десять секунд, практически одновременно, с трех высот ударили картечью, перекрестным огнем двадцать четыре артиллерийских орудия. А потом по задним рядам, где катили вражеские орудия, грохнули еще шесть мортирных бомб калибром побольше. Это было нечто страшное. Свыше шести тысяч сгрудившихся на малом пятачке, идущих плотным строем, выкашивало целыми рядами. Шеренги валились, исчезая под огнем, и на их место становились новые.

Кто б ни командовал атакой, прекрасно понял, чем закончится этот расстрел. Выходов было два: отходить под огнем, продолжая бессмысленно терять сотни опытных солдат, или бросок вперед. Даже в этой ситуации, под непрерывными ударами картечи, полулюди доказали стойкость. На ходу они перестроились, пропуская вперед тяжелую кавалерию. И всадники пошли в атаку — на смерть. Четыреста закованных в железо кирасиров ринулись вперед, не обращая внимания на потери. Ни орудийный обстрел, ни ров, который забили своими и конскими телами, не смогли их остановить. И лишь когда перед телегами встретил очередной залп, а я старательно собирал любые пригодные к перевозке, но слишком тяжелые для использования одним человеком стволы. Некоторые устанавливали на общий станок по десятку жерл. Годятся исключительно для стрельбы в упор. Теперь они пальнули навстречу, и стало ясно, как немного всадников осталось.

Главное они совершили. Позволили подойти вплотную пехоте, отвлекая картечь на себя. Прямо по телам погибших красномундирники, не обращая внимания на продолжающийся расстрел с флангов, приблизились на расстояние выстрела. И сделали то, чему их учили. Только вот это не палить по стоящим напротив открыто. Толстые доски бортов у повозок с узкими бойницами не позволяли нанести непоправимые потери врагу, а он не стеснялся отвечать тем же в гораздо выгодных условиях. Многочисленные ручницы перезаряжать муторно и долго, да и далеко они не бьют, однако в упор прекрасно сносят картечью стоящих открыто полулюдей. А из-за спин обороняющихся поддерживали стрелки с нарезным оружием, и сзади, с холмов, продолжала лупить артиллерия. Опасаясь попасть по своим, частенько получали недолет, но последние ряды выкашивало не хуже, чем передние. Можно было попытаться разбить заграждение пушками, но все они остались позади. Именно по ним и били в первую очередь мортиры. И тогда последние остатки красномундирников пошли умирать вперед. Прямо под копья и боевые молоты. Гордо, красиво и бессмысленно.

Привычное построение с пикинерами не могло помочь при штурме вагенбурга, и атака завязла. Телеги защищали бывшие рабы, которым я публично пообещал землю в собственность после окончания кампании сверх обычной доли и петлю побежавшим. Они знали, за что бьются, и делали это с исключительной яростью. Неумело, за полгода-год настоящим воином не станешь, зато с горячим желанием. Иные и не пошли бы в легион. Черные, белые, северяне, афарики — все знали, за что сражаются. И они продержались, пока не появились стоявшие на холмах, ударив в спину красномундирникам.

Городские ополченцы, не связанные общим командованием и мало горящие совершать подвиги, побежали практически сразу, когда Синий привел сидевших в засаде туарегов, и они начали вечный волчий круг, заходя отрядами и обстреливая дождем стрел пытающихся дать отпор. Немногочисленные уцелевшие зената моментально ушли, обнаружив почти пять тысяч желающих крови имощагов и пару тысяч воинов из других племен. Их и так проредили всерьез, погибать остальным резко расхотелось.

Мой «радиокупец» сработал на совесть. Деваться ему было некуда и последние недели под полным контролем сообщал, насколько в Хетаре велик страх. Союзники разбегаются, узнав о совместном выступлении городов и высадке огромного количества полулюдей и наемников. Я непременно выступлю навстречу, иначе потеряю последних поддерживающих и предприятия, но с минимальным количеством воинов. Пять-шесть тысяч, не больше. Ну, еще чуток всевозможных кочевников, но они побегут при малейшем нажиме. Только нужно не сидеть, собирая всех в одно войско, а ударить быстро основным кулаком, иначе Пророчица многих уговорит вернуться. И враг поверил. Пришел. Для того и не трогал шпиона все это время, позволяя передавать правду и только правду о происходящем.

Драп — это было самое худшее, что пехотинцы могли сделать. Одиночка-беглец прекрасная добыча для легкой конницы. Лучше уж стоять, закрывшись щитами. Хоть какой-то шанс уцелеть. Слишком долго здесь не было настоящей войны. Даже наемники не отличались высокой стойкостью, а уж ополченцы и вовсе привыкли бить беззащитных крестьян. Редкие набеги за них отбивали другие. Теперь зената не стали прикрывать, и они попали меж жерновов. Сверху мавретанцы, снизу кочевники. Вместо обещанной немалой добычи кругом гибель.

Иметь среди помощников почтарей с птицами крайне удобно. Никакого радио не требуется довести приказ до исполнителей в кратчайшие сроки. Карк не один умел разговаривать и находить нужного человека в толпе. А уж корректировать огонь мортир из-за холмов и вовсе замечательно. У орла зрение получше подзорной трубы, и своему другу он вовремя подскажет, куда перенести выстрел. За вражескими орудиями, зверолюдьми и симиа целенаправленно шла охота. И судя по итогам, очень результативная.

— Коня! — приказываю.

Больше в указаниях никто не нуждается. Внизу заканчивается бойня. Полулюдей добивают. Вторая резня идет на пару миль во все стороны, где туареги гоняются за остатками беглецов, режа, как скотину. Пора проводить инспекцию и брать самое вкусное — обоз. Три сотни моих личных парней так и простояли, не сделав ни одного выстрела и не вступив в схватку. Я держал их в качестве резерва на случай так и не случившегося прорыва.

Теперь Петух, с недавних пор Феликс, собрат по общине, с недовольной харей, ему не дали помахать клинком, пристраивается сзади, и мы идем по касательной к основному месту боя, стараясь не слишком приближаться. Там такие кучи трупов, что коням ступить некуда. А встречные, поняв, кто мимо следует, радостно орут, приветствуя.

— Раненых к лагерю, — говорю на ходу. — Там жрицы и травницы вам помогут.

Собственно, процедура отработанная. Все и так давно в курсе. Правильно было б загнать лекарей прямо на поле. Быстрее появятся, больше жизней спасут, но их силы не беспредельны. Легкими повреждениями в походе вовсе не занимаются. Зашить разрез или вправить вывих способен практически любой. А вот если тебе вспороли брюхо, раздробили молодецким ударом дубины кость и ты непонятным образом дожил до их появления — будь счастлив. Ты спасен. Кто истек кровью прежде, тот пошел на Высший суд. Значит, так тому и быть.

Николай, эллин по происхождению, собрат по вере, состоящий сотником у рабов, продемонстрировал отрубленную голову урса.

— Сам убил?

— Ха! — скалится во всю пасть, демонстрируя дырки на месте выбитых зубов.

Надсмотрщика, проделавшего это, он с огромным удовольствием с моего разрешения распял на кресте. Рабом он стал после очередного сражения между местными где-то на Сицилии еще мальчишкой, но нрав имел непокорный, за что частенько бывал бит. Наверное, плохо бы кончил, поскольку перепродавали не то трижды, не то четырежды, все в более неприятное место, если б не пришли мы пограбить очередное поместье. Этому земля была не нужна. Ему кровь подавай. И если вера позволяет такое, он готов идти за мной или Пророчицей хоть в царство Аида. Наверняка ведь и там есть кого прикончить.