Невеста герцога Ада - София Мещерская

Демон с Темным колдуном до вечера только и делали, что думали. Сидели на постоялом дворе в бывшей комнате Туссэна Пекара и пили «Лаперуззское красное».

– Почему её нельзя достать из подвала? – снова спросил Данталион. В первый раз колдун не ответил. – Святая Инквизиция перестала подчиняться Темным?

Бывший кучер скрипнул зубами. Видно, что не хотел объяснять, но снизошел до временного союзника:

– Все дело в ее порченой крови. Будь Селеста обычной ведьмой, я бы договорился с Жераром. Но исчадие Ада нельзя помиловать. Можно только отсрочить казнь. И договор у меня с Изабэль такой, что я связан по рукам и ногам крепче, чем вашей серебристой удавкой на шее. Сама Темная магия не позволит мне подселить слугу в Селесту и объявить своей собственность до того, как ей исполнится восемнадцать. Я уже говорил вам это мессир.

– Да, – ответил демон. – Но я все равно не понимаю, почему вы не можете спуститься в подвал…

– Потому, – выцедил сквозь зубы колдун. Еще не перешел грань допустимого вежливостью тона, но уже с трудом держал себя в руках. – Мадемуазель Дюбуа не только себя под казнь подвела, но и моего легата. Он объявил ее своей невестой. За связь с исчадием Ада Туссэну грозит смерть. Он теперь тоже считается нечистым. Бездна, да он чуть было не взял ее прямо у алтаря! Легату такое никто не простит.

– Мне плевать на месье Пекара, – холодно сказал демон. – Его судьба решается отдельно от судьбы Селесты. Или нет?

– Нет, – далеким эхом отозвался колдун. – Ему сказали, кого он хотел назвать женой. Туссэн раздавлен горем. Он сам требует казни и клянется, что убьет себя, если я попытаюсь за него заступиться. Я не могу понять, игра это или правда? Не чувствую его за охранными амулетами. Легата посадили в такой же каменный мешок, как Селесту, и крепко закрыли. Если я спущусь в подвал, Туссэн подумает, что я пришел за ним. Нельзя рисковать его жизнью! Она слишком ценна!

Выдержка отказывала колдуну. Он сдавливал дрожащими пальцами переносицу и сутулился в кресле. Камин почти погас. В Брамене пошли дожди и ночи стали холодными. Время таяло быстрее, чем воск оплывал со свечей. Чтобы добиться помощи от Аморет, слуге запретили убивать Белинду. Пустой все еще был при ней. Демон прятался на постоялом дворе и боялся, что ему все-таки придется уйти в Ад. Бросить Селесту в Брамене одну, не сказав ей даже слова на прощание.

Захочет ли она его слушать? Или, как Туссэн, будет требовать казни? Ожидание смерти хуже самой смерти. До следующей весны в каменном мешке Селеста останется жива телом, но умрет душой. Колдун достанет из подвала пустую куклу.

– Мы договаривались с Туссэном, что он женится на мадемуазель Дюбуа, – продолжал бормотать господин До словно самому себе. – Я не понимаю, почему он говорит то, что говорит. Приворот не мог свести его с ума. Да, Селеста ведьма, но она должна была стать вместилищем для Темной магии. Туссэну нравилось, что он через жену будет еще ближе к Источнику. Почему он в таком ужасе?

– Его могли запугать? – устало спросил Данталион. – Заставить говорить нужные слова, чтобы его покровитель не подходил к подвалу?

– Кто? – дернулся колдун. – Селеста тоже под амулетами, она не дотянется до него силой Ада. Ведьма бы и не стала уничтожать свой единственный шанс на спасение. А снаружи в подвал никого не пускают.

– Вы в этом уверены? – тихо спросил демон и сам ответил на свой вопрос. – Разве Селеста – единственная, кто может заставить что-то сделать?

– Аморет, – выдохнул колдун, и в его глазах зажглось синее пламя. – Больше некому.

Вроде бы простая мысль, а так долго пряталась в закоулках разума. Демон допил вино одним глотком и встал из кресла.

– Господин До, как вы смотрите на то, чтобы подселить слугу Темных в Верховную ведьму?

Если Аморет проникла к Туссэну и намекала на ритуал над Селестой, значит, в подвалы инквизиции она ходила, как к себе домой. Ведьмам не нужна живая Дюбуа. Они заберут заклинание из Книги Рода и с удовольствием отправят ее на костер. Ради этого Аморет давила на мужа и тянула время.

– Как я смотрю? – переспросил колдун. – В упор смотрю, мессир, и мне нравится ваше предложение. Оставим Ги в покое. Я вызову другого слугу. И хорошо все-таки, что я служил кучером в доме Дюбуа. Широким кругом знакомств обзавелся. Знаю, кто возит Аморет и по каким дорогам.

Демон кивнул и вышел вслед за колдуном из комнаты.

***

Мои крики услышали. Я уже едва ворочала языком и не чувствовала ног от холода, как в дверь камеры тихо поскреблись. Не постучали, не дернули ручку, а именно очень тихо обозначили свое присутствие.

– Селеста? – прошипел чей-то голос. – Дитя мое, ты здесь?

Данталион никогда так меня не называл. Он ядовито цедил «мадемуазель Дюбуа» или ласково звал «Стебелек». Туссэн бы тоже сказал по-другому. А больше я и не знала, кому бы могла понадобиться. Отцу? Что мог сделать часовщик против Святой Инквизиции? Всех бы денег от продажи лавки не хватило на плату за мое спасение. Да и не гонялись местные стражи религиозного порядка за деньгами. Не брали взяток. Удовольствие сжечь ведьму на костре стоило гораздо больше, чем звон монет.

– Селеста, дочка, – снова позвал голос, и я вздрогнула.

– Филипп?

– Тише, родная, – зашептал отец по ту сторону двери. – Я здесь только благодаря Аморет. Времени совсем мало. Скажи, дочка, ты все еще невинна? Твоя свадьба с Туссэном состоялась?

Я подавилась вдохом и хрипло закашлялась. За день до казни, может быть, за последнее мгновение, что в Брамене слышали мой голос, всех, кого Селеста считала родными и близкими, интересовало только одно. На месте ли девственная плева? В порядке ли Белая магия? Можно ли получить из Книги Рода крайне ценное заклинание? Да подавитесь!

– Нет, отец. Я все еще чиста.

– Хорошо, зашептал Филипп. – Это очень хорошо, дочка. Мы спасем тебя. Умоляю, родная, сделай так, как хочет Аморет. Изабэль отказалась от ее помощи, и сколько бед потом случилось. Не совершай ошибки матери. Прими мужа в первую ночь под покровительством компаньонки.

– И компаньона заодно? – зло прохрипела я, не боясь, что стража услышит. – Месье Делорне будет рядом?

Не оставили меня ведьмы в покое. Даже в инквизиторской тюрьме достали. Соврали отцу, что спасут и отправили его уговаривать строптивую дочь.

– Заклинание – фальшивка, – расхохоталась я. – Никого Изабэль не смогла воскресить.

– Тише, Селеста, – взмолился Филипп, – не кричи, ты погубишь себя! Просто дай ведьмам то, что они хотят. Пожалуйста. Белой магией тебя заклинаю.

Ого. Последний козырь из рукава вынул? Ну, раз так, то нужно соглашаться. Я кое-как села и дернула цепь. От боли, холода и одиночества крыша ехала. То сарказм включался, то слезы текли, то мысли о самоубийстве в голову лезли. Если есть шанс спастись, то им нужно воспользоваться. Хотя бы выйти из каменного мешка на свободу и в последний раз пройтись по Брамену. Я устала лежать связанной. У меня болело все тело. Да и посмотреть на рожу Аморет хотелось. Когда она поймет, что драгоценное заклинание – обман. Ловкий трюк, позволяющий вытащить из Края усопших любую душу взамен той, что нужна. Это будет облом века.