Темное искушение - Даниэль Лори

не имело значения. Мое сердце любило все, что он говорил, и таяло в груди, как шоколад. Было невозможно отказать Ронану, когда он показал свою полусладкую сторону. И я действительно не хотела снова быть связанной.

— Ты первый, — сказала я, задыхаясь.

Судя по его невозмутимому выражению лица, я не думала, что он действительно потакает мне, поэтому была удивлена, когда он произнёс:

— Что ты хочешь знать?

Ох, многое. Хотя теперь мне дали зеленый свет на мои вопросы, все они ускользнули от меня. Было трудно думать, когда он был на мне, его рот так близко к моему. Если он хотел покопаться в моей крошечной сексуальной истории, он должен был быть таким же прозрачным.

— Сколько девушек у тебя было?

— Понятия не имею, но могу сказать тебе, скольких я попробовал на вкус.

— И скольких?

— Четырёх.

Ой, это число намного меньше, чем я предполагала. Но все равно на три больше, чем хотелось бы думать. Я закусила губу, удивляясь, почему он не делает этого часто.

— Тебе это не нравится?

Улыбка коснулась его губ, когда он поцеловал впадинку за моим ухом.

— Мне просто нравится это.

Я вздрогнула.

— Тогда почему только четыре девушки?

— Потому что это напоминает мне о дерьме, о котором я предпочел бы не думать.

Моя грудь внезапно наполнилась беспокойством. Его поза была расслабленной и неподвижной, когда он провел губами вниз по моей шее, посасывая достаточно сильно, чтобы оставить еще один засос, но мое воображение вращалось с холодной реальностью, которую я с трудом переваривала.

— Ты не должен говорить мне… но мой разум думает о худшем прямо сейчас.

Он усмехнулся мне в горло.

— Наверное, так оно и есть.

Мои мышцы напряглись.

— Ронан…

— Расслабься. Я не подвергался насилию. Не в том смысле по крайней мере.

Я выдохнула, тело расслабилось, но я все еще была слишком взволнована, чтобы наслаждаться его ртом. По небольшой паузе в его позе, он заметил мой дискомфорт и вздохнул.

— Моя мать была наркоманкой, kotyonok. Я не сомневался бы, если бы тоже родился таким. — он скользнул губами по моей лихорадочной точке пульса, будто пытался успокоить меня. — Она трахалась, ради поддержания своей привычки, и обычно была под кайфом, что понятия не имела, чему подвергает своих сыновей. Хуже всего пришлось моему брату. Я только очень хорошо был знаком с местами, которые могут скрыть пятилетнего ребенка.

Все мое тело было холодным, кроме жжения в глазах.

— Твой брат… — я не могла сказать остальное, но мне и не нужно было.

— Da.

— И ты вынужден был…

Смотреть?

— Da.

Боже. Меня сейчас стошнит. Как могла мать так поступить со своим собственным ребенком? Мысль о том, как нелюбимый и напуганный Ронан и его брат, должно быть, чувствовали себя, разрывала мое сердце.

После минутного молчания Ронан отстранился, чтобы увидеть слезы, катящиеся по моим щекам.

— Дерьмо, — тихо выругался он. — Я же сказал, что со мной ничего не случилось.

Я покачала головой, потому что тот факт, что он мог видеть это таким образом и быть настолько индифферентным к этому, говорил мне, что он прошел через вещи, которые никто никогда не должен был проходить.

По моим губам скатилась слеза. Он слизнул ее и поцеловал меня, медленно и настойчиво, пока я не нашла в себе силы ответить ему тем же. То напряжение исчезло под давлением его рта, и образовалось ядро тепла.

Он прервал поцелуй.

— Твоя очередь.

Что?

Ох, точно. Его вопрос.

— Гм… два, — неуверенно ответила я. — Двое прикасались ко мне… там.

Он издал грубый звук.

— Dvoye mertvetsov.[108]

Я нахмурилась.

— Я не собираюсь говорить тебе о вещах, если ты планируешь убить людей из-за этого.

Его глаза потемнели.

— Один из них был Иван?

— Нет.

Взгляд его стал холодным.

— Хорошо. Они могут жить.

— Как благородно с твоей стороны, — сухо отозвалась я.

— Продолжай.

После минутного раздумья я продолжила:

— Пять мужчин целовали меня. Когда меня не взяли в плен, я мыла голову Pacifica. И мне требуется триста восемьдесят восемь облизываний, чтобы добраться до пика.

Он рассмеялся над тем, что я знаю ответ на этот вопрос.

— Блядь.

Это единственное слово не говорило ничего и все сразу.

— Теперь твоё любопытство удовлетворено? — спросила я.

Его глаза вспыхнули, затем он отпустил мои запястья и провел большим пальцем по моим губам.

— Nyet.

Его прикосновение обжигало и наполняло меня жаром. У меня перехватило дыхание. Грудь горела. Я плавала на дне бассейна, кудрявые волосы светились. И мне уже было все равно, утону я или нет.

— А теперь ты меня трахнешь? — спросила я.

Он укусил меня за горло и прорычал:

— Da.

Возможно, Дьявол украл у меня дыхание.

Но я отдала ему свое сердце.

* * *

Пот струился ручьями по моей спине, мои длинные волосы были влажными и прилипли к коже, а мускулы были желеобразными и гибкими, когда Ронан заставил меня пройти через все сексуальные позы, известные человечеству. К этому времени мы уже использовали бы три презерватива — если бы ими пользовались. Не то чтобы я не старалась его поощрять.

— Подожди, — выдохнула я почти два часа назад, прежде чем Ронан вошел в меня. — Презерватив.

— У тебя внутриматочная спираль.

— Презервативы нужны не только для контроля рождаемости.

— Я уже был внутри тебя без защиты. Если у меня что-то есть, то и у тебя тоже.

— Это утешает.

Он грубо усмехнулся.

— Я чист, kotyonok.

А потом он… он заполнил меня так идеально, что глаза закатились, а мозг отключился.

Теперь я лежала на спине, закинув ноги ему на плечи, а он трахал меня так сильно, что я почувствовала бы его на следующей неделе. Мои стоны вырывались с каждым толчком, ногти впивались в его толстые бедра. Он был менее человечен и больше походил на Дьявола, когда занимался сексом. Казалось, у него имелась бесконечная выносливость и преступная целеустремленность, словно он брал что-то, чего не должен был брать, но наслаждался каждым мгновением этого.

Он замедлился и проскрежетал:

— На чем мы остановились?

Издав мучительный стон, я уронила голову на матрас.

— Нет… я не могу. Только не снова.

Он сбросил мои ноги со своих плеч, опустился на меня сверху и укусил за шею.

— Я думаю, что можешь.

Вздохнув, я повернула голову, давая ему больше доступа.

— Разве тебе не надо на работу?

Я почувствовала его улыбку.

— Прямо сейчас мне платят за то, чтобы я тебя трахал.

— Как зарплату?

Он усмехнулся.

— Da.

Звук его смеха проделал такие тяжелые вещи в моей груди, что я повернула