Трали-вали - Владислав Вишневский

– Взорвать что ли? – совсем уж неожиданно для себя почему-то басом, проскрипел Генка. – Вы что! Мы думали – это вы! – вот кому Генка легко мог высказать свою идею, даже словно в укоризненный восклицательный знак превратился. – А то!

– Я? – громко и испуганно выкрикнула женщина, и тут же прикрыла рот рукой. – Это он так сказал? – громким шёпотом, задыхаясь, спросила она, кивнув головой почему-то на потолок. – Или вы так думаете?

Генка с Никитой переглянулись… Как сказать… Не обсудили они ещё эту тему, не успели, не надо было раньше времени приходить, вот.

– А что? – с непонятной интонацией спросил Генка.

– Как вам сказать… – женщина пожала плечами. – Если… откровенно… – приложила платок к глазам, опустила голову… Генка с Никитой переглянулись, ага, плачет. Ничего-ничего, пусть тётенька по-переживает, пусть… Женщина подняла голову. – Я, как вас, там, увидела, во мне словно… перевернулось всё… – Алла говорила с трудом, с паузами. Мальчишки, совсем не привычно для них, удивлённо и терпеливо слушали, неотрывно глядя на её болью тронутое лицо, а пальцы рук её, безжалостно мяли край блузки, или как там у них, женщин, это называется… – А его увидеть… боюсь… – промолвила она. – Я виновата перед ним… перед вами… – Мальчишки вновь коротко, одними глазами, переглянулись, Генка Никите изобразил недоумение – мы-то причём! – Никита Генке укоризненно нахмурился. – Простите меня! – наконец произнесла женщина, и плечи её вдруг мелко затряслись, она уткнулась лицом в платок…

Ну так и есть… Началось… Слёзы эти… Тц-ц!

Мальчишки тоже, незаметно для себя уже хлюпали носами, глотая предательски подкатившие слёзы, но сдерживались всё же. А женщина беззвучно рыдала, едва слышно всхлипывала…

– Я виновата перед ним, – сквозь всхлипы различали они. – Он не простит… Я не могу без него… Понимаете? Я хочу быть с ним… С вами…

– Он не простит? – искренне изумился Генка. – Он простит! Простит! – пришёл ей на выручку сердобольный Генка. – Он хороший! Да, Никит, скажи, Никит!

– Конечно. Мы же вам верим…

– И он тоже… – заверил Генка.

– Да, – кивнул головой рассудительный Никита. – Только нужно чтобы вы это ему сами сказали…

– Правда? – вскинув заплаканные глаза, с надеждой переспросила женщина. – Правда простит?

– Ну, конечно, вы же не врёте.

– Я – нет, – Алла энергично несколько раз качнула головой, золотистые волосы на голове согласно и одобрительно вспыхнули. – Нет, нет…

– Ну вот, завтра пойдём к нему, и вы всё скажете… – разводя руками, предложил Генка. – Он послушает, он поверит…

– Простит?! – женщина впервые, кажется, несмело улыбнулась…

– Он? – изумляясь её непонятливости, переспросил Генка, и точно дядь-Сашиными Кобзевскими интонациями авторитетно заверил. – Я вам говорю, полный мажор!

– Ага, – поддержал и Никита. – Сыр-бор, дым коромыслом.

– Ага, трали-вали, те сандалии… – к полному их изумлению, дядь Гениной поговоркой неожиданно продолжила Алла, все трое этому рассмеялись… Совсем полный мажор! Ну, двойноё диез, не меньше!

Послесловие

Год спустя.

Лёгкий гул заполненного концертного зала детской музыкальной школы. Общий шум, атмосфера праздника, смех, и сложный запах духов. Отчётный концерт. Зрители, особенно «артисты», в праздничной концертной одежде. Детская музыкальная школа. Младшие, кому не повезло, кто со строгими бабушками пришёл, смирно сидят в зале, другие, кто побойчее, вырвавшись, бегают по проходам зала, громко отзываясь на приветственные выкрики своих одноклассников. Старшие мальчишки, как и девчонки, где подвое, где группками, стоя в сторонке, демонстрируют… внешность и абсолютную независимость. Это участники отчётного концерта ДМШ. Их много.

Много и взрослых: бабушки, мамы, папы, есть и дедушки… Они тоже все в праздничной одежде, особо ярко пахнут разными духами. Их сразу видно. Издалека. По смущённо восторженным улыбкам и объёмным сумкам-пакетам с личными вещами своего артиста. Есть и гости. Особо в зале выделяются руководители студий. То появляются в зале, кого-то из учеников выискивая-высматривают, то исчезают, потом снова… Их видно по особо уважительным отношением окружающих. Они тоже волнуются. Все классы сегодня отчитываются: и фортепиано, и струнных инструментов, и медно-духовые, и балетная студия, и… все. Юбилейный концерт, отчётный. Шестьдесят лет школе.

Оснований для волнений у педагогов действительно много: все ли «дети» пришли, так ли выглядят, с каким настроением, разогрели ли пальцы, кто губы, распелись ли, и вообще. Помнят ли, кто, когда и за кем выступает, как выйти на сцену, как поклониться, как… Не забыли ли, что вообще исполнять будут?

Общий смех в зале, это на поверхности, на самом деле нервный исполнительский страх и ужас провалиться, не выступить, не показаться… У всех артистов так, даже у сопричастных к ним.

Шум в зале усиливается.

Сценическая площадка ещё пуста, кроме двух одиноких роялей в глубине, да микрофона на авансцене на стойке. На оранжево-жёлтом заднике, в центре его, большая цифра «60», и витиеватая надпись: «Юбилейный отчётный концерт ДМШ», «С праздником!»

Зал быстро затихает, когда на авансцену, к микрофону, выходит директор музыкальной школы… В возрасте, внешне строгая, сейчас улыбчивая, празднично одетая, с причёской, ладони театрально «в замочек». Сказав приветственную фразу, витиеватую, к счастью не очень длинную и не очень заученную, но торжественную, с большим чувством, динамикой рук и поклонами во все стороны, директор под аплодисменты уступил место ведущим…

Первой по традиции шла естественно хоровая студия. Большой сводный хор. Одна треть зрительного зала сразу, «зрителей-участников», опустела. Хоровики, ручейками выскользнув из зала, через минуту стройными колоннами вышли на сцену и, под аплодисменты родителей и знакомых, выстроились в три ряда, заполнили сцену…

Хоровиков сменили пианисты, потом вокалисты, потом…

Концерт вошёл в приемлемое русло.

«Ну вот, наконец…

– Композитор Равель, – громко и торжественно объявил ведущий. – Болеро. Солисты – воспитанники военного духового оркестра, ученики второго класса детской музыкальной школы Геннадий Ершов, флейта, восемь лет, и Никита Бодров, тромбон, одиннадцать лет. Руководитель студии, концертмейстер Константин Александрович Хайченко…

Ведущие концерта, старшеклассники ДМШа, девочка и мальчик, попеременно, поставленными голосами выразительно читали по бумажкам, лежащим в толстых папках прежних приветственных адресов.

– Аккомпанируют: фортепиано – Александр Смирнов, туба – Евгений Трушкин, ударные – Валентин Завьялов.

Ведущие, закончив представлять, одновременно чинно поклонились зрителям, и боком отошли, уступая место солистам.

Сидящие в зале, в одном ряду: Алла Мальцева, Александр Кобзев с женой Еленой, заметно подросшим Егоркой, и старшей сестрёнкой Сашенькой, вихрастый, лобастый Борька Чепиков, сын прапорщика Чепикова, Леонид Фокин, Генкин наставник, старшина оркестра Константин Александрович Хайченко, рядом с ним лейтенант Фомичёв, в военной форме, и бывший стажёр, теперь уже просто следователь следственного комитета прокуратуры Алексей Леонидович со своей девушкой Таней… сильно занервничали. Сейчас…