Украденный сон - Александра Маринина

Вдова же Никифорчука поведала, что в последний месяц передсмертью Аркадий пил больше обычного и часто по ночам звонил какому-то Сергею,плакал, упоминал имя «Вика». Кто такие эти Сергей и Вика, женщина не знала, идва года назад искать их в многомиллионной Москве было бессмысленным. Да изачем, если смерть Аркадия не выглядела криминальной? Кроме того, онарассказала, что муж много раз затевал с ней разговор о детях.

– Как ты думаешь, – спрашивал он, – трехлетние детипонимают, что вокруг них происходит? А как ты думаешь, они, когда вырастают,помнят о том, что было, когда они были маленькие? Вот ты помнишь себя вмладенческом возрасте?

Чем вызван такой горячий интерес к психологии младенцев,Аркадий никогда не объяснял. Но однажды обмолвился, что ему, мол, хочетсязнать, будет ли дочка его помнить, когда вырастет. Первая жена его, забравребенка и создав новую семью, напрочь вычеркнула Аркадия из жизни девочки.

Объяснение казалось достаточно убедительным для второй жены,но совершенно не удовлетворило Гордеева, который, имея перед собой детальноежизнеописание несостоявшегося дипломата, сразу увидел, что в момент разводадочери Никифорчука было не три года, а всего полтора.

Самой же важной деталью оказалась личность прохожего,случайно обнаружившего труп Никифорчука в темном закоулке возле здания станцииметро.

Он случайно наткнулся на лежащего неподвижно человека, хотелуже бежать вызывать «скорую», думая, что тот, может быть, еще жив, но, увидевпроезжающую рядом патрульную машину, замахал руками и позвал на помощьмилиционеров. Имя этого прохожего было Николай Фистин.

Виктор Алексеевич зашел к Жерехову. Работа в его кабинетеуже закончилась, труп Морозова унесли, эксперты сделали все необходимое иудалились, оставив после себя легкий запах реактивов.

– Что Ларцев? – с порога спросил полковник.

– Был в обществе охотников и рыболовов, потом ребятаего потеряли, сейчас пытаются найти.

– Паша, он что-то нащупал. Он ищет кого-то конкретного,пошли дополнительно людей ему вслед. Надо его подстраховать. У него от отчаянияможет притупиться чувство опасности.

– Сделаю, – коротко кивнул Жерехов.

– Сведения о докторе Рачковой?

– Ничего подозрительного. Живет с мужем – пенсионером.Муж увлекается филателией. Излишний достаток в семье не наблюдается. Дети живутотдельно. Ничего, за что можно уцепиться.

– Ладно, значит, я с перепугу перестраховался. Совсемчутье потерял.

Теперь другое. Усильте наблюдение за Фистиным. Это можетоказаться очень интересным.

– Виктор, думай, что говоришь! – с досадой покачалголовой Павел Васильевич. – Где людей взять? У нас их не бездонная прорва. Еслибы дело было на контроле у министра, тогда нам бы давали столько сил и средств,сколько попросим. А это дело даже не на контроле у начальника МУРа. Что я себе,рожу людей, что ли? Чтобы проверить сегодня обстановку у дома Анастасии ивыполнить твое задание по доктору Рачковой, я снял наблюдение с Фистина. Теперьтебе понадобились люди бегать за Ларцевым. Это я сделаю. А где взять наружниковдля Фистина – ума не приложу. Гончаров меня сегодня уже трижды посылал, и скаждым разом все дальше и затейливее. И он, между прочим, прав, Виктор. У наснет четкого плана операции, у нас вообще нет никакого плана, мы шарахаемся изстороны в сторону, делаем судорожные телодвижения, совершенно не понимая, чтобудет происходить в следующую минуту. Но это ведь наши с тобой трудности.Немудрено, что Гончаров взбесился. Мы без конца перетасовываем его людей,отменяем задания, не успев их толком выполнить…

– Когда-нибудь я тебя все-таки убью, – рассвирепелГордеев. – И ты так и помрешь крючкотвором и занудой. У тебя что, друзей нет вотделениях милиции? Ты что, первый год в Москве живешь, связями не оброс?Звони, проси, умоляй, обещай цистерну водки и вагон закуски, в ногах валяйся,но чтобы за Фистиным через полчаса был «хвост». Все, Паша, обсуждение закрыто.Я знаю, ты терпеть не можешь делать то, что не положено, а уж тем более нелюбишь просить кого-то нарушить инструкцию. Наплюй на то, что ты любишь и чегоне любишь. Считай, что это приказ. Если что не так – я сам буду отвечать.

Тяжело вздохнув, Павел Васильевич потянулся к телефону.

Мальчики, посланные дядей Колей следить за Арсеном,растерянно глядели вслед уходящей электричке. У них было задание выяснить адресстарика, но с места встречи с дядей Колей он отправился на Ярославский вокзал исел в пригородный поезд. Мальчики доехали вместе с ним до нужной ему остановки.Старик ровным шагом пошел в сторону леса по совершенно пустой дороге. Идти заним на небольшом расстоянии было рискованным, поэтому мальчики поймали возлеплатформы толстую тетку с сумками, сошедшую с этого же поезда.

– Скажите, поселок в той стороне? – спросили они,указывая рукой в направлении, в котором удалился Арсен.

– Не, поселок во-он туда, – охотно объяснила женщина. –А там, куда вы показываете, ничего нет, только пионерский лагерь.

– А далеко до лагеря?

– Да с полчаса будет. Вы-то молодые, вам, может, именьше понадобится.

– Спасибо, мамаша, – поблагодарили мальчики.

Решение было принято простое. Раз нельзя преследовать Арсенана небольшом расстоянии, потому что дорога пустая и бессмысленно идти за ним набольшой дистанции, потому что уже совсем темно и ничего не видно, надоотпустить его и подойти к лагерю попозже. Все равно никуда, кроме как в лагерь,он идти не может.

Расчет оказался правильным. Дойдя до лагеря и померзнувминут тридцать, мальчики увидели, как старик вышел из ворот и ровным увереннымшагом направился к станции. Они отпустили его подальше, чтобы не был слышенскрип их шагов по снегу, и, придерживаясь темпа, заданного Арсеном, пошлиследом. Ошибка стала очевидной, когда вдали послышался гудок и перестук колес.Арсен в этот момент был в тридцати метрах от платформы, а мальчики – намногодальше. Они прибавили шаг, потом, воспользовавшись шумом приближающейсяэлектрички, перешли на бег. Но все равно не успели.

В самую последнюю секунду путь им перекрыл электропоезд,шедший в противоположном направлении. Немного посовещавшись, мальчики дяди Коливернулись в лагерь, осторожно обошли все постройки и обнаружили вадминистративном корпусе двух мужчин, сидевших в темноте в директорском кабинете.

Вообще света не было нигде, лишь в двух помещениях онизаметили слабый отблеск включенных электрообогревателей.

– Хренота какая-то, – недоуменно пожал плечаминевысокий рыжеватый парень по имени Славик, в прошлом чемпионавтогонщик. – Непойму я, сколько их там. Трое, что ли?

– Вроде двое, – неуверенно прошептал его напарник,невысокий рыхловатый блондин, напряженно вглядываясь через окно в тусклоосвещенное помещение. – Черт его разберет, видно плохо.