Великий маг - Юрий Никитин

В наступившей тишине Соммерг икнул, конфузливо прикрыл ротладошкой. Его негибкий мозг не успевал за мыслью Лордера, я даже мог бысказать, что нить потерял в самом начале, и вообще его мозг, как у богомола илибортового компьютера «Су-45», способен реагировать только на две команды: «свой– чужой».

– Так, значит, – спросил Живков растерянно, –вы все-таки за Юсу?

Лордер сказал, обращаясь к нам, по-прежнему не замечаявопроса Живкова:

– Как видите, к одной и той же цели – счастью человечества…можно идти прямо противоположными путями.

Кристина захлопала в ладоши. Глаза ее восторженно сияли.

– Вы удивительны! – воскликнула онасчастливо. – Вы самый замечательный и мудрый философ!

Лордер без улыбки раскланялся, как артист на сцене, даже приложилруку к сердцу. Лакло поморщился, возразил:

– А по-моему, это тупик. Юсовцы признали, что человекасотворил не Бог… это обязывает!.. а Дарвин и Фрейд. И что нами управляют некакие-то моральные нормы, данные свыше, а обезьяньи инстинкты. И что у обезьянынет понятий чести, достоинства, верности, так что нечего пытаться привить их ичеловеку, который не что иное, как голая обезьяна, как долгое время предлагалипереназвать вид «гомо сапиенс». И вот, потому что человек – это обезьяна,которой управляют фрейдистские комплексы, ему нельзя доверять, а на каждыйпоступок нужно застраховываться уймой бумаг с печатями и обязательствами. Ниодному слову верить нельзя, ибо обезьяна есть обезьяна – нечего от неетребовать того, что не присуще ей по природе!

Завтрак был великолепен, но меня не оставляло чувство, что издесь… чересчур. Чересчур великолепно и чересчур обильно. Разве что вместе ссалфетками поставят в изящные стаканчики гусиные перья для щекотания горла.Чтобы в подражание римским патрициям выблевать съеденное, вернуться за стол иснова жрать, жрать, жрать в три горла. Или они все еще уверены, что в Россииплохо с импортными продуктами?.. Да нет, сами жрут так, что просто непонятно,как не распухают прямо на глазах.

После завтрака разбрелись по невероятно огромному дворцу.Кристина осматривала красоты, я – оборудование, заглянул в Инет на предметновостей, Лакло и Соммерг отчаянно спорили неподалеку. Кристина подошла ко мнес сияющими глазами, но не успела раскрыть рот, приблизился Лордер. Я взглядомвелел ей исчезнуть, не время для игр.

Физиономия у Лордера недовольная, как будто признавал, чтосовершенно нечаянно выступил на моей стороне, чего ему очень бы не хотелось. Икогда заговорил, интонация была почти брезгливая:

– Надеюсь, вы поняли, что я лишь давал оценку своемуобществу, которое построили несчастные беглецы, сумевшие перебраться за океан.Это не значит, что если я его понимаю, то и принимаю. Нет, при всем внешнембогатстве, которое мое общество может создать, оно никогда не полетит кзвездам. Обезьяна рассуждает здраво: что, дескать, те дадут ее огороду? Семье,связям с женой соседа? Добавят ли жалование?.. Кстати, показательно и то, что,побывав на Луне… когда побывали, не помните? Уже целое поколение прошло!.. таки не сделали следующего шажка: не организовали лунную станцию, поселение, неговоря уже о том, что так и не послали экспедицию на Марс, Венеру, Юпитер идальше, дальше, дальше!.. Как послал бы человек, строящий коммунизм, монархизм,утопизм, даже феодализм!

Лакло оставил Соммерга, подошел быстро, уши шевелятся, как уволка, хохотнул:

– Феодалы в космосе? Оригинально.

Лордер взглянул на него исподлобья.

– Вам кажется, что научно-технический прогресснеразрывно связан с прогрессом морали? Это кажется очевидным лишь потому, чтотак случилось. На самом деле вполне могло быть, что сейчас мы сидели бы в такомже дворце, компьютеры на каждом углу, ракеты летают к другим планетам, а надворе феодализм, а то и рабовладизм. Или наоборот: общество равныхвозможностей, вы все уже убежденные фрейдисты, полное равноправие, гомосеки –тоже люди, а беглых рабов распинаем на крестах вдоль дорог, в циркахгладиаторские бои, кстати, очень хорошо смотрятся и по телевизору с частотой всто мегагерц, но брызги крови лучше видеть наяву с трибун стадионов… Но это мыотвлеклись, давайте вернемся к своим баранам…

По лицу Кристины было видно, что она очень хотела быостаться в этом заинтересовавшем ее мире высоких технологий и застывшегорабовладения, но ослушаться не осмелилась…

– Это временное общество, – сказал Лордер снажимом. – Понимаете?.. Еще один вариант развития общества, еще одинсценарий развития, который очень нужен и полезен для короткого рывка… онпозволил жадной обезьяне создать некоторое общество изобилия, но абсолютно непригодендля развития. Я не случайно коснулся полетов в космос. Коммунисты, как и многиедругие, что берутся выражать то, что выше Фрейда, стали бы основывать лунныестанции сразу же после первой высадки на Луне. Зачем?.. А зачем люди дажесейчас все еще лезут на высокие горы?.. Альпинисты, не слыхали о таких?.. Да,лунная станция ничего не дает… хотя это утверждение уже неверно. Она дает,очень много дает. Нет, я говорю не о запасах урана или чего-то такого, чтообезьяна может понять, потрогав, а дает нечто для души, для духа… Ах, этоневозможно пощупать? Верно, обезьяне и юсовцу это не понять. Им не понять, чтополеты в космос крайне необходимы для развития вот именно духа человечества косвоению нового, к проникновению дальше в неведомые просторы, в глубь Вселенной!..Но обезьяне гораздо понятнее, как можно вбухать миллиарды долларов впроизводство нового вида губной помады, а потом еще несколько миллиардов на то,чтобы навязать именно ее, вытеснив предыдущую. Здесь понятно: такая помададелает женщину еще эротичнее…

Привлеченные спором, к нам неспешно приближались Челлестоун,Живков, даже Ноздрикл. Лакло возразил с живостью:

– Видел я эти новые помады. Ничего не делают. Всебрехня.

– Да пусть даже делают! – отмахнулсяЛордер. – Не о том речь. Наступает Великий Застой. Но обезьяна не вездепобедила человека в человеке.

Челлестоун за его спиной проговорил с предостережением вголосе:

– Эй-эй!.. Вы на чьей стороне?

Лордер даже не повел бровью, не то чтобы оглянуться, ответилс прежним высокомерием:

– Дорогой Челлестоун, что с вами? Когда это победителистрашились указывать на свои, как говорили в России, отдельные изредкавстречающиеся нетипичные недостатки? Это привилегия сильных. Слабые своипромахи скрывают. Очень тщательно!..

Челлестоун хмурился. Острый и смелый ум, однако он ужеощутил себя юсовцем, что значит – всеми силами стремится к комфорту и уюту.Издавна, подумал я, искусство делилось на два основных жанра: трагедии икомедии. Трагедии, как известно еще с времен Древней Греции, посещалипредставители высшего класса, аристократия, жречество, то есть высоколобые тоговремени, а рабы и простолюдины предпочитали что-нибудь попроще. Мир трагедий имнепонятен, страшен, волнителен, а вот комедии в самый раз. В комедиях никтоникого не убивает, а если и убивают, то лишь «плохих», кого надо, а в концелюбой пьесы все женятся и радостно поют.