Страна вина - Мо Янь

Товарищи, те, кто сеет лживые измышления, забыли общеизвестную истину, что дистиллированный спирт впервые появился при династии Хань, а во времена великого Юя спирт получали лишь в процессе брожения. Изображения на кирпичах ханьской династии подтверждают, что революционные перемены в истории виноделия начались в Цзюго.

Друзья, прекрасное вино Цзючэна льется уже много столетий, подобно водам Лицюаньхэ — Винного источника, и вступило уже в пору зрелости. В начале династии Цин появилась винокурня Фудатан — «Большой зал благоденствия», а также неизвестно кем созданное вино «Бубуцзяоцзю» — «Нежная поступь». Это стало основой для появления первой на винокурне Фудатан и вообще в Цзючэне марки крепкого вина — «Юньюй дацюй» — «Тучки и дождь».[199]

По преданию, в правление цинского императора Шуньчжи жил один небогатый бродячий торговец по фамилии Юань, именем И, а прозвищем Саньлю. Он открыл лавку и стал торговать вином, а позже построил винокурню и стал производить его. Овладев традиционными приемами цзючэнских виноделов того времени, он возмечтал о создании своей марки вина, но, к сожалению, заболел и безвременно умер. Его заветное желание сбылось лишь через три поколения. Прапраправнук Юаня по имени Цзюу продолжил дело предков и, опираясь на более богатый опыт рыночной торговли, в правление императора Цяньлуна выбрал участок земли за восточными воротами Цзючэна, рядом с храмом Матушки-чадоподательницы на улице Нюйэрцзин — улице Дочкиного Колодца, — и основал там свое дело.

Молва гласит, что под храмом Матушки-чадоподательницы расположен «глаз моря» и если его потревожить, весь Цзючэн погрузится в пучину. Чтобы избежать этой напасти, люди и построили в складчину храм, отлили из золота статую богини и установили ее над «глазом моря». Храм посещало множество паломников, особенно каждый год на восьмой день четвертого лунного месяца, когда проводились храмовые праздники. В эти дни не только возжигали благовония — всюду царила праздничная атмосфера. Было много дам из благородных семей, и с толпой смешивалось немало проходимцев, которые норовили потрогать дам за грудь и ущипнуть их за зад, что вызывало смех и крики. Вот уж где, по фэн-шуй, оказалось благодатное место для производства и продажи вина. Юань Цзюу купил участок земли рядом с храмом, построил там лавку под названием «Большой зал благоденствия», а позже рядом с Дочкиным колодцем, давшим название улице, появилась винокурня.

Дочкин колодец располагался всего в одном ли от храма Матушки-чадоподательницы, и вода в него поступала из речки Лицюаньхэ. Отфильтрованная галькой и песком, вода в колодце — чистая, прозрачная, студеная — считалась лучшей в Цзючэне. Поговаривали, что в этом колодце когда-то утонула женщина несравненной красоты. После смерти она обратилась в облачко, которое окутало колодец и долгие годы висело над ним. Не забыл прапраправнук Юаня и то, что в прежние времена Дочкин колодец был источником воды прекрасного качества для знаменитого вина «Бубуцзяоцзю». Мастер прекрасных вин, он выделялся среди других еще и тем, что заглядывал глубоко в историю. Вот и воду из Дочкиного колодца он выбрал для создания новых вин на винокурне Фудатан не только потому, что вода — кровь вина, но и учитывая, что именно на ее основе в прошлом было создано вино «Бубуцзяоцзю», а также — что еще более важно — потому, что боги — душа вина. Да и у самого колодца была богатая культурная история.

Необычная целеустремленность, выдающееся мастерство, несравненный источник воды — все это, конечно, стало основой неординарного почина. Как только вино «Юньюй дацюй» появилось на рынке, его ждал невероятный успех. В «Большом зале благоденствия» от покупателей не было отбоя: туда непрерывным потоком стремились и батраки в коротком платье, и ученые в длиннополой одежде, и жулики, и проходимцы. Один из посетителей, поэт по имени Ли Саньдоу — Ли Три Доу, — написал два стиха в жанре цы, восхваляя вино «Юньюй дацюй»:

Храм богини долго скрывал весну,

От воды из колодца облачком аромат.

Открылся миру девы прекрасный лик,

Чудесный напиток создан, покоряет людей.

Вода лишь одеждой, облачком пухлым лицо,

Ни нитки на теле — то захмелевший Лю Лин.[200]

Выпил «Юньюй» — какой теперь уж сон,

Чувства вздымаются выше горы Ушань.

Хоть и не без озорства, эти стихи прекрасно передают все достоинства этого вина.

Устроенная у храма Матушки-чадоподательницы лавка «Большой зал благоденствия» с винокурней за ней стала местом, где продукция могла напрямую попадать к потребителю. Идущие в храм поклониться богине издалека замечали огромную надпись черными иероглифами на золотом фоне. Уставные с элементами скорописи, красивые и изящные, они были начертаны кистью знаменитого на всю страну великого мастера каллиграфии господина Цзинь Маогуя. Парные надписи перед входом выбирала известная ученая дама госпожа Ма Куни. Они гласили:

Заходишь — дума на челе, душу терзают страсти.

Выходишь — высоко в ладонях любящее сердце.

Обстановка внутри лавки отличалась изысканностью, красотой и благородством, и это всем нравилось. Взгляд вошедшего сразу падал на большую красочную картину кисти госпожи Ли Мэннян, мастера живописи из Цзюго. У хмельной Ян-гуйфэй на картине распахнулись одежды, обнажая ее пышные формы, особенно соски, красные, как крупные вишни. Зашедшие туда выпить получали настоящее эстетическое наслаждение.

Тамошнюю посуду было не сравнить с утварью в обычной цзючэнской винной лавке: в каждом предмете что-то особенное. Чайники, в которых подогревалось вино, имели форму красивой женской ножки и различались по объему, так что посетители могли выбрать — один лян,[201]три ляна, полцзиня. Держать в руках эту ножку, смаковать из нее вино — какие чувственные ощущения переполняли душу при этом! Какая красота, какой блеск! Просто бесподобно.

Слава об этой изысканной винной лавке ширилась, и странным историям и забавным анекдотам о ней не было конца.

По одной из них, во времена правления цинского Гуансюя[202]в один из холодных зимних вечеров всё вокруг покрыл белым ковром сильный снегопад, и приказчики лавки «Большой зал благоденствия» собирались закрывать заведение, когда увидели, что из темноты, весь в снегу, в лавку входит какой-то человек с фонарем. Он заявил, что его привередливой гостье захотелось вина «Юньюй», вот он и отправился сюда в такой ужасный снегопад. Однако вино в лавке в тот день уже было распродано, и хозяин стал рассыпаться в извинениях. Но посетитель и не собирался уходить. Тронутый его искренностью, хозяин лавки послал подмастерье за вином в хранилище. Но как только двери хранилища открылись и оттуда пахнуло вином, покупатель не захотел ждать и рванулся туда с фонарем в руке. Подмастерье, который безуспешно пытался остановить его, задел фонарь, запылала бумага на нем, и пламя быстро охватило все хранилище — произошел грандиозный пожар. Вино огненными потоками разлилось во все стороны. Поглотив хранилище «Большого зала благоденствия» и всю лавку, они, словно извивающиеся огненные драконы, сверкая синеватыми огоньками, достигли храма Матушки-чадоподательницы и оставили от него одно пепелище. Не забывайте, дорогие читатели, что в ту ночь выпало очень много снега, по земле, словно покрытой осколками яшмы и нефрита, бежали голубоватые потоки огня, и на фоне снежной белизны это было невероятно красивым зрелищем, которое просто не поддается описанию. Причины этого страшного пожара и то, как он происходил, обросли таинственными и необычными подробностями, поэтому благодаря ему лавка получила еще большую известность, и когда «Большой зал благоденствия» был отстроен заново, дела пошли еще лучше. Страшный пожар, несомненно, стал великолепной рекламой.