Мизери - Стивен Кинг

Пол Шелдон

ВОЗВРАЩЕНИЕ МИЗЕРИ

Распухшая правая рука Пола была занесена над промокшейстопкой бумаги, и между большим и указательным пальцами была зажата горящаяспичка.

Энни остановилась в дверях; в руке она держала обернутую вкухонное полотенце бутылку шампанского. Рот ее закрылся так резко, что щелкнулизубы.

Очень осторожно:

— Пол! Что ты делаешь?

— Книга готова. — сказал он. — Энни, это хорошая книга.Лучшая из книг о Мизери и, возможно, лучшая из всех, что я написал. А сейчас ясобираюсь произвести над ней одну операцию. Хорошую операцию. Этой операции янаучился у тебя.

— Нет, Пол! — завопила она. В голосе ее звучала смертнаяболь — она все поняла. Она протянула руки вперед, и позабытая бутылкашампанского выскользнула и разорвалась на полу, как бомба. Во все стороныразлетелись пенистые брызги. — Нет! Нет! ПОЖАЛУЙСТА. НЕ НАДО…

— Очень жаль, что ты никогда ее не прочтешь, — сказал Пол,улыбаясь. Впервые за долгие месяцы он искренне и лучезарно улыбался. — Могусказать без ложной скромности: она более чем хороша. Энни, это превосходныйроман.

Спичка догорала, пламя уже обжигало ему пальцы. Он уронилспичку. Было жуткое мгновение, когда ему показалось, что о она погасла, а потомбледно-голубое пламя охватило верхний лист. Послышался явственный шорох. Огоньлизнул килу бумаги сбоку, нашел горючее и взвился желтым вихрем.

— О БОЖЕ, НЕТ! — кричала Энни. — ТОЛЬКО НЕ МИЗЕРИ! ТОЛЬКО НЕМИЗЕРИ! НЕ УБИВАЙ ЕЕ! НЕТ! НЕТ!

Лицо ее блестело в ярком свете пламени.

— Хочешь загадать желание, Энни? — крикнул Пол. — Хочешьзагадать желание, ты, тварь?

— О БОЖЕ МОЙ ПОЛ ЧТО ТЫ НАДЕЕЕЛАЛ!

Она шагнула вперед, вытянув руки перед собой. Теперь бумагауже не просто горела, она полыхала. Серый бок «Ройала» быстро чернел. Горючееразлилось, под машинкой и между клавишами заплясали язычки огня. Полчувствовал, что лицо его поджаривается.

— ТОЛЬКО НЕ МИЗЕРИ! — завывала Энни. — ТЫ НЕ МОЖЕШЬ СЖЕЧЬМИЗЕРИ, ТЫ, ГРЕБАНЫЙ ЩЕНОК. ТЫ НЕ МОЖЕШЬ СЖЕЧЬ МИЗЕРИ!

А потом она сделала то, чего он почти с полной уверенностьюожидал. Она подхватила горящую стопу бумаги и повернулась к Полу спиной,вероятно, намереваясь бежать в ванную и там залить рукопись водой.

Как только она повернулась, он схватил «Ройал», совершенноне чувствуя боли оттого, что искалеченная его рука сжала раскаленный бокмашинки. Поднял «Ройал» над головой. С каретки падали синие огненные капли. Паних Пол обратил не больше внимания, чем на вспышку боли в спине. От сверхусилияи предельной целеустремленности его лицо исказилось в безумной гримасе. Оншвырнул машинку вперед. Она ударила Энни в середину ее широкой спины.

— УУУУУХ! — Это был даже не вопль, а протяжный удивленныйстон. Энни рухнула на пол, накрыв телом пачку горящей бумаги.

Маленькие синие огоньки танцевали на доске, служившей Полуписьменным столом. Тяжело дыша (каждый вздох ощущался как глоток расплавленногожелеза). Пол отшвырнул доску, рывком поднялся и встал на правую ногу.

Энни корчилась и выла на полу. Между ее левой рукой и бокомвзметнулось пламя. Энни завопила. Пол почувствовал запах горящей кожи, горящегосала.

Ей удалось подняться на четвереньки. Почти вся рукописьосталась на полу: одни листы все еще горели, другие, шипя, гасли в лужешампанского, а часть горящей бумаги Энни по-прежнему сжимала в руках. Шерстянойсвитер Энни горел. Темно-зеленые бутылочные осколки впились ей в предплечья.Осколок побольше торчал, как лезвие томагавка, из ее правой щеки.

— Я убью тебя, поганый ты лжец, — проговорила она и поползлак нему на коленях. Ей удалось сделать три «шага», потом она наткнулась напишущую машинку и упала. Она еще успела повернуться на бок, и тут Пол рухнул нанее сверху. Даже сквозь ее тело он почувствовал под собой острые утлы машинки.Она завопила, как кошка, изогнулась, как кошка, и попыталась выскользнутьиз-под него, как кошка.

Огонь вокруг почти погас, но Пол чувствовал, что отизвивающейся под ним горы мяса исходит нестерпимый жар, и понимал, что еелифчик и по крайней мере часть свитера намертво вжарились в тело. Никакойжалости он не испытывал.

Она попыталась стряхнуть его, но он удержался и лежал теперьна ней, как насильник. Лицо его почти касалось ее лица. Он протянул правую рукувбок, твердо зная, что ему нужно.

— Слезь с меня!

Его рука захватила полную горсть мокрой горячей бумаги.

— Слезь с меня!

Он скомкал листы бумаги, гася пальцами последние огоньки. Ончувствовал запах Энни — запах горелого мяса, пота, ненависти, безумия.

— СЛЕЗЬ С МЕНЯ! — заорала она, широко разинув рот, и тут Ползаглянул во влажную пасть богини. — СЛЕЗЬ С МЕНЯ. ГРЕБАНЫЙ ТЫ ЩЕ…

Он затолкал в эту вопящую разинутую пасть ком бумаги —белой, черной, коричневой, как кожица луковицы. Ее выпученные таза еще сильнеерасширились от неожиданности, страха и новой боли.

— Вот твоя книга, Энни, — выдохнул он, хватая с пола вторуюгорсть бумаги. С этих листов капало, и они источали кислый запах разлитоговина. Она брыкалась и извивалась под ним. Соляной купол на его левом коленестукнулся об пол, боль взвилась до немыслимого уровня, но он остался сверху.Да-да, Энни, я тебя изнасилую. Я изнасилую тебя, потому что могу применить ктебе только самые худшие меры. Так соси мою книгу. Соси мою книгу. Соси, покане задохнешься к чертовой матери.

Он сжал мокрую бумагу в кулаке и затем затолкал ее в ротЭнни, пропихивая первый полусожженный ком дальше в глотку.

— Вот тебе, Энни. Как тебе это нравится? Первый экземпляр,издательство «Энни Уилкс», как тебе? Жри ее, Энни, соси, соси и жри, будь ПослушнымПарнем и сожри ее всю до конца.

Он запихнул ей в пасть третью порцию, четвертую. Пятая ещегорела, и на нижней части правой ладони Пола уже вздулся пузырь от ожога.

43

Энни издавала глухие злобные звуки. Она отчаянно дернуласьеще раз и выбралась из-под него. С усилием опять встала на четвереньки. Пальцыпотянулись к почерневшему и распухшему горлу. От ее свитера мало что осталось,если не считать обгоревшего воротника. На животе и груди вздулись пузыри. Скомка бумаги, торчавшего изо рта, капало шампанское.

— Мампф! Мрк! Мрк! — хрипела Энни. Все еще держась за горло,она сумела как-то подняться на ноги. Пол отполз от нее, неуклюже вытянув ноги.— Хрку? Дрг? Малилф!