Дни чудес - Кит Стюарт

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 84 85 86 87 88 89 90 91 92 ... 106
Перейти на страницу:

– Алло? – говорю я.

– Ханна?

Ох, черт!

– Да.

– Это Элизабет… Твоя мама.

– О-о… Привет.

– Я получила твое письмо и хотела бы приехать. Если ты не передумала.

– Нет, все в порядке.

– Ты уверена? В самом деле уверена?

Люди ожидают, что я буду злиться. Когда я рассказываю им о том, что произошло, что мама ушла, бросив меня совсем маленькой, да так и не вернулась, они очень сердятся из-за меня. Но я сама не совсем понимаю, что чувствую. То есть я не помню ее рядом с собой, и папа всегда пытался объяснить, что она не была злой ведьмой, бросившей своего ребенка в лесу. Он говорит, что семейная жизнь не для нее, что она хотела уехать в какие-то экзотические места и заработать кучу денег. Думаю, это прекрасно, но не лучше было бы, если бы она поняла это до того, как вышла замуж и забеременела? Хотя в таком случае я вообще не появилась бы на свет. Наверное, именно это и называется парадоксом.

Потом много всего произошло. Папа получил работу в театре, я заболела, и все это было гораздо важнее обид на человека, которого я практически не знала. Если подумать, у меня была целая куча мам – Маргарет, Салли, разные актрисы, волонтеры и персонал. У меня всегда было в избытке мам-дублеров. Я вроде как убедила себя, что не сержусь, но я была любопытна. Вот почему в возрасте тринадцати лет я нашла электронный адрес маминой компании и добавила в друзья ее аккаунт. Мы переговариваемся раз или два раза в месяц. Она рассказывает про Дубай и о том, как они создают из ничего целый футуристический город. Ее компания занимается телекоммуникационной инфраструктурой. Я типа отключаюсь на этих кусках. В ответ я пишу ей о школе, комиксах, игре на сцене и электрокардиограммах. Она явно многое узнала о кардиомиопатии, и мне нравится обсуждать это с ней по Интернету, потому что она спокойная и выдержанная. Что касается семьи, то я просто рассказываю ей о себе и папе и о том, чем мы занимаемся. Я не спрашиваю у нее, что она чувствовала, когда ушла от нас. Она не спрашивает меня о том, как папа справляется без нее или почему я не говорю ему, что мы с ней общаемся. Последний раз мы разговаривали в чате в день похорон Маргарет. Я все рассказала ей про Кэллума. Она просила меня быть осторожной и не слишком доверять парням. Ха! У нас определенно есть о чем поболтать.

Она появляется вскоре после полудня. Я вижу, как она подъезжает на допотопном белом «рейнджровере», – вижу потому, что последние полчаса то смотрю в окно, то вышагиваю по гостиной, а потом снова подхожу к окну. Я узнаю ее по фотографиям, которые она посылала по электронной почте, но, когда я открываю дверь и впервые вижу ее во плоти, меня пронизывает дрожь. Это точно моя мама! У нас одинаковые глаза, одинаковые скулы, одинаковые пышные волосы, хотя у нее они до плеч и красиво подстрижены. Кроме разницы в возрасте, мы отличаемся в основном тем, что на мне небрежная футболка «Акира» и узкие рваные джинсы, а на ней длинная шерстяная юбка и свитер с ромбиками поверх старомодной белой блузки. Она идет по дорожке, как модель по подиуму. Я ощущаю необъяснимый страх. Даже думаю: вдруг она пытается запугать меня. Совершенно дикая мысль. Я чувствую себя глупой. В животе крутит, как в сломанной стиральной машине.

– Привет, Ханна, – говорит она.

– Привет, Элизабет, – отвечаю я.

Я провожаю ее в дом. Мы не обнимаемся.

Мы проходим в гостиную, и она усаживается в папино кресло, пока я готовлю на кухне чай. Я держу чайник под краном, но он так сильно трясется, что вода разбрызгивается повсюду. Я держусь за край мойки и делаю несколько глубоких вдохов. Я говорю себе, что это просто женщина, которую когда-то знал мой отец, но ощущаю бушующие эмоции и не знаю, как их назвать.

– Очаровательный дом! – кричит она из гостиной.

Конечно, она не видела его раньше. Мы переехали сюда уже после ее ухода.

– Скоро я покажу тебе его весь.

– Повсюду разбросано так много книг, – говорит она. – Некоторые вещи не меняются.

Не знаю, хочет ли она этим сказать, что папа всегда много читал или что он всегда был неряхой, но от этого замечания я прихожу в еще большее волнение.

Я возвращаюсь в гостиную с двумя кружками чая и пачкой шоколадного печенья. В комнате висит неловкая тишина, мы сидим, молча озираясь по сторонам. Напряжение просто нереальное. Я окунаю в чай печенюшку и тут же забываю о ней, пытаясь придумать, что сказать. Половинка печенья отламывается и тонет в чае – у нас с папой всегда так.

– Ну, как твои дела? – с живостью спрашивает она. – Вернулась в школу?

– Нет, ушла.

– Значит, не часто будешь видеться со своим бойфрендом?

– Мы поссорились.

– О господи, мне жаль! Переживаешь?

– Я слишком утомляюсь, чтобы думать о нем. Правда, я все время очень, очень устаю. Стоит пройти больше десяти шагов, и мне уже нужно передохнуть. Это паршиво, потому что мы занимаемся нашим проектом «Спасите театр», и я пытаюсь помогать из дома.

– Твой папа говорил мне о закрытии театра. Я не знала, что он запланировал какой-то проект.

– О, это не он, – говорю я. – Это мы. Он ничего не знает.

И тогда до меня доходит, что это еще один секрет от него.

– Почему?

– Потому что он немного сдался. Не участвует в этом душой.

Она кивает и улыбается с таким видом, что я испытываю злость, хотя и не понимаю почему. Я крепко сжимаю кружку – вот-вот треснет, залив меня чаем и раскисшим печеньем.

– Это то, что мы делаем для него, – объясняю я. – Я не хотела, чтобы он узнал, потому что у нас может не получиться. Люди могут не прийти. К тому же у нас нет лицензии на проведение развлекательных мероприятий. Формально это незаконно. Наверное, нас всех посадят в тюрьму.

– У тебя мало других забот?

Вместо ответа я переключаюсь на свое печенье. Я принимаю решение извлечь его из чая и осторожно запихнуть себе в рот, но Элизабет внимательно наблюдает за мной.

– Как ты справляешься со всем этим? – спрашивает она.

– Бывает так, что… – начинаю я, но тут же умолкаю и задумываюсь, поскольку не знаю, как объяснить это незнакомому человеку – незнакомому. – Бывает так, что я лежу в кровати и без конца реву, раз за разом спрашивая: «Почему я, Господи?» На меня нападают эти приступы ужаса, кромешного ужаса и страха из-за того, что происходит, – я имею в виду операцию, которая может изменить мою жизнь. Вот с чем я сталкиваюсь. Это очень важно и охренительно… извини… по-настоящему страшно. Но я поняла, что физически не выдержу следующую неделю, или месяц, или год, если буду постоянно бояться и плакать. Бывают дни, когда жизнь просто идет, знаешь? Просыпаешься, тебе надо чем-то заняться, потом ешь, а вечером ложишься спать. Иногда мне хочется совсем исчезнуть, а иногда просто пройтись по магазинам с подругами.

1 ... 84 85 86 87 88 89 90 91 92 ... 106
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?