Боярский сын IV – Офицер Империи - Никита Гримм

— На Долгоруковых и Юсуповых мне плевать. — Отрезал Константин, — Я не такой, каким был мой отец в молодости, и только по этому их рода не вырезаны на корню. К тому же, тяжело искать замену родам «старшей аристократии», да и как скажется на обществе информация о том, что главы старейших родов империи — предатели… Нет, такой информации не нужно подданным, особенно сейчас. Мне также плевать, что ты — последний байстрюк Боярских, уж прости за прямоту. Я не считаю, что сыновья должны отвечать за грехи своих отцов. У нас и своих навалом.

Константин говорил, глядя мне в глаза. И чем больше молодой император говорил, тем больше он мне нравился, если честно. У парня были свои моральные устои и принципы. Да, он — глава самого большого в мире государства, да, он — сын своего отца. Но при этом у него явно есть свое мнение и своя голова на плечах. И он не боится говорить о своих мыслях. И он не врал. Его источник и тело говорили об этом лучше, любого полиграфа.

— Приятно слышать. — Кивнул я.

— Знаешь, мой отец вел дневники. Все время. С того момента, как начал писать и до последнего дня, пока находился в сознании. Он написал о тебе в тот же день, как состоялось твое награждение. — Улыбнулся Константин.

— Мне даже интересно, как меня охарактеризовал человек, которого боялась половина мира? — Я упер локти в колени, наклонившись к столику.

— О! Такой оценки мало кто удостаивался! — Рассмеялся молодой император, сжигая в белом пламени окурок и тут же доставая из пачки нового никотинового солдатика, — Если цитировать: «Из этого щенка можно вырастить цербера, который будет хранить империю просто своим существованием, мало кто отважиться поднять руку на нашу родину, зная, что его рука в посметрии сможет повернуться против его собственного народа. Уверен, если бы Боярский или его наследник были бы живы, то парнишка уже бы прорвался на Ранг Архимага…»

— Странно слышать, что я — монстр от того, кого почти весь мир считал монстром. Можно счесть это за некоторую похвалу. Хотя, признаю, пафоса в письменной речи императору Александру было не занимать, если ты цитируешь дословно, конечно… — Усмехнулся я.

— Дословно, — Кивнул Константин, — у папеньки был талант и много опыта. Я даже в шутку задумался опубликовать его дневники, можно было бы собрать неплохую прибыль… И писал он действительно красиво — сказывается опыт изложения своих мыслей на бумаге… Да вот только вещи, о которых он писал в своих дневниках точно не для простого народа… Там слишком много личного и государственного.

— Понимаю, — Согласился я, посмотрев на потухший окурок в своей руке, — Но раз ты говоришь, что не хочешь быть твоим отцом, то и лепить из меня монстра, которого будет бояться весь мир, ты тоже не станешь?

— Не стану. — Император протянул пачку, и мне пришлось вытянуть вторую сигарету, — У меня другая цель.

— Отстоять свое право на власть? — Пришла моя очередь ухмыляться.

Константин удивленно округлил глаза, глядя на меня:

— Вот теперь ты меня удивил… Как…

— Все просто. Мы живем в эпоху империй. И Российская империя — самая большая в мире. Самая богатая, и самая доступная для нападения. Вокруг нас множество соседей, каждый из которых хотел бы откусить себе кусочек… Саксы с удовольствие оттяпали ту же Аляску и присоединили к своим американским колониям, Священная Римская империя хлопнула бы Польшу, Малороссию и Новороссию до кучи, Сёгунат с большим удовольствием отожмет острова и кусок Дальнего Востока, османы полезут в Крым, они до сих пор считают ханство своим вассалом… Поднебесная тоже не останется в стороне, если все начнут нас рвать на части — попытается мирно прирасти за счёт Хабаровского края в обмен на помощь или простое невмешательство… Пока их всех останавливают Пустоши. Никто толком ничего о них не знает, а значит, они все бояться неизвестности. Пока твари нападают единичными случаями, но что будет, если случиться прорыв территорий, и монстры войдут в крупные города… Вот никто и не хочет отправлять армии на войну, пока дома не все спокойно. — Пожал плечами я.

— Все верно говоришь, я уже читал доклады, что и британцы, и немцы обожглись на своих Пустошах… Немцы вроде как даже одного Архимагистра потеряли… Но сейчас не об этом. Ты прав — мне нужно отстоять свое право на власть. А это непросто сделать в одиночку. Мне нужна команда единомышленников, кто будет идти вместе со мной. И я говорю именно про молодых. Старики будут у власти не так долго, как кажется, они не молодеют. Еще пять, может, десять лет, и все — им всем придется уходить на заслуженный покой. И тогда мне потребуются новые люди, которые встанут во главе империи. И, если хоть кто-то всего на одну секунду решит, что мы стали слабее, то нас будут попробовать на зуб, не важно как — открытой войной, спровоцированным конфликтом или же изнутри страны, разжигая внутренние распри… Но мы должны быть готовы ко всему. — Согласился Константин.

— Так чего ты хочешь от меня лично? — Я решил перейти к конкретике.

— Верности. — Кивнул Константин, — Не мне лично, а империи. Я прекрасно понимаю, что могу умереть раньше тебя. Мой отец — наглядный пример того, что и императоры в Ранге Стихии смертны. Но империя будет и после меня. А вот верных людей у нее мало. Встань рядом со мной, иди рядом со мной. В ближайшем будущем я поставлю тебя на руководящую должность, чтобы ты мог набираться опыта, постепенно ты будешь расти, а через те самые пять — десять лет будешь стоят во главе одного из Приказов или управлений.

Я задумался. Предложение было привлекательным. Но вот готов ли я снова кому-то подчиняться? Вряд ли. Несколько месяцев в армии мне прекрасно дали понять, что армейщину я морально перерос. Да, когда-то я хотел вернуться в армию. Но вот уже спустя десятилетия, об армии я не мечтал. Все-таки, в прошлой жизни в той же полулегальной артели, намывающей золото в Сибири и на Дальнем Востоке я был тем самым руководителем на «земле», по сути занимая должность «ротного»… Тогда что? Лечение? Тоже не совсем то. Не могу назвать это стремлением